За чуть запотевшим стеклом проносится заснеженная Московия. Километры мертвых лесов, гуща странных каменных построек, дома на сваях и длинных шестах, мосты под самые облака. Чужой город. Разве что, изгиб реки все тот же.
— Евжин, проглот, в бар не пошел, а все съел, что было наготовлено, — Михаэль ставит на сидение круглый поднос. — Хорошо, что до вина и сыра не добрался.
— Что-то много я пью в последнее время, — отмечаю я, глядя на откупоренную бутыль синего стекла. — Кстати. Мы можем найти этого… Вольпия? Мне жизненно необходимо его увидеть и пару вопросов задать!
— Его Контора не может поймать, — Михаэль садится рядом и протягивает мне вино. — Это сухое, и без названия. Хуже от него не станет. Или не доверяешь мне? — он щурится и колышет золотистый напиток в бокале.
— А ты мне? — глотаю последнее слово и соображаю, как глупо звучит мой вопрос. Это я ему обязана. А он мне — ничем.
— Поживем-увидим, — он берет ломтик сыра и протягивает мне.
Осторожно принимаю кусочек и кладу в рот.
— И сыр у вас другой, — отмечаю невзначай и мысленно собираюсь для самого волнующего вопроса: — А этот мальчик, Евжин, это твой сын?
Михаэль смеется, запрокинув голову.
— Нет. Разве я так старо выгляжу? Евжину больше двадцати пяти. Я его на рынке встретил: он таскал тележки с крупой, да рыбу чистил, и мои карманы заодно.
— Нет, — мнусь я, но чувствую странное облегчение. — Это он молодо выглядит… И… эээ… мне показалось, что вы похожи!
— Так он же ржавый, как солнце на закате, — хохочет Михаэль.
— Ну, э-э, — заминаюсь я. — У вас гла… ой, уши похожи!
Роан перестает смеяться. Пьет вино и смотрит на меня сквозь ресницы. Нас качает, будто в люльке, и бросает друг на друга в вираже дирижабля. Капли вина попадают на губы, я их облизываю и пытаюсь выровняться.
— Элен, прости, что сразу не поверил, — Михаэль придерживает меня за плечо, опускает голову и прячет взгляд. Он стискивает ножку бокала, отчего стекло начинает хрустеть.
— Спокойнее, — я осторожно касаюсь его пальцев. — Посудину раздавишь! Не извиняйся. Любой нормальный человек не поверил бы мне.
— Но я чувствовал! — вспыхивает Михаэль и запинается. — И все равно ушел… А ты из-за этого пострадала, — он протягивает руку и нежно ведет по щеке. — Старик не тронул тебя? — голос на последних словах почти срывается.
— Я его тронула, — улыбаюсь ему в ответ и снова касаюсь его пальцев. От кожи приятно веет теплом, и мне не хочется прерывать это прикосновение. — Ему всю ночь снились черти. Рассказать, что они с ним делали?
— Я слышал, — он тепло усмехается. — Постараюсь тебя впредь не злить.