— Не знаю, как чувствовала бы себя, если б хоть один из них меня тронул, — проговариваю я и отвожу взгляд. Смотрю на мелкие снежинки, что кружатся за окном, сталкиваясь и разлетаясь. — Лучше уж заточение в подвале. И не могу понять, что двигало той, другой Элен, когда она пришла в бордель за работой.
Михаэль выпускает какое-то витиеватое ругательство, мне не знакомое, резко встает и отходит к окну.
— Ты злишься? — спрашиваю осторожно.
— Очень, — хрипит и отворачивается. — На себя.
— Почему?
Он мнется у окна и тихо отвечает:
— Потому что был твоим клиентом…
— Но ты ведь не мог знать всего! — сжимаю губы в ответ.
— Это не оправдание, — говорит спокойней, но взгляд все равно прячет.
Дирижабль немного вздрагивает, и гудение под ногами прекращается.
— Прилетели, — на выдохе говорит роан и поворачивается. — Ты готова?
Осматриваю свой наряд. Вполне приличный, если не считать глубокого декольте.
— Расчесаться бы, — бормочу с неловкостью. — И, боюсь, мне будет холодно снаружи.
— Я тебя со… — он запинается на полуслове и мотает головой. — Я сейчас.
Быстро уходит и возвращается уже с одеждой. Протягивает мне пальто и перчатки и тут же отступает.
Одеяние оказывается огромным и тяжелым. Чувствую себя в нем императрицей из учебника истории. Михаэль ведет меня обратно в кабину, и в лицо сквозь открытый дверной проем плещет снежная прохлада.
Мы заходим в знакомый бокс, Михаэль быстро выравнивает шестеренки и вдавливает их. Лифт вздрагивает и начинает спускаться. Сейчас я могу рассмотреть, как это работает. Сегменты длинной цепи перестраиваются сверху вниз, отчего небольшая платформа смещается. Немного страшно, но я крепко держусь за поручни и смеюсь от величины белоснежных перчаток на моих руках. Кажется, туда три мои ладони вместятся, или больше.
Михаэль надел светлое пальто в этот раз, плотно застегнул, оставив только шею и грудь нараспашку.
Хочу поймать его взгляд, но он прикрывает глаза и подставляет лицо холодному ветру. Словно хочет себя остудить. Мне кажется, что роан старается держаться достаточно далеко, чтобы случайно не прикоснуться ко мне. Я вспоминаю, что он говорил о действии волчьего укуса. Ведь час скоро пройдет, и что будет потом?
Но я успокаиваю себя. Я сумею убедить его, что боли нет. Смогла же наговорить на волчар несуществующий пчелиный рой! И Аврору в подвал отправить, пусть лишь в ее иллюзиях.
Михаэль надел светлое пальто в этот раз, плотно застегнул, оставив только шею и грудь нараспашку.
Хочу поймать его взгляд, но он прикрывает глаза и подставляет лицо холодному ветру. Словно хочет себя остудить. Мне кажется, что роан старается держаться достаточно далеко, чтобы случайно не прикоснуться ко мне. Я вспоминаю, что он говорил о действии волчьего укуса. Ведь час скоро пройдет, и что будет потом?