Они находились здесь не для того, чтобы их мучили или принуждали к рабскому труду в таких отвратительных условиях, что даже не укладывалось в голове. Речь шла совсем не об этом. Конечно, они приносили государству какие-то деньги. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что можно было заработать, когда их расчленяли и продавали по частям.
Орган за органом.
Это было настоящей причиной всех анализов, которые надо было сдать, и всех медицинских обследований, которые надо было пройти. По этой же причине пытки никогда не касались тех частей тела, которые представляли достаточно большую ценность. Поэтому заключенные через равные промежутки времени исчезали и никогда не возвращались. Сам он совершенно не беспокоился. С годами росла его уверенность в том, что это спокойствие и является его билетом отсюда.
Осознание этого пришло к нему вот уже почти три года тому назад, когда они первый раз ворвались в его камеру, но не стали его бить и ничего не перевернули вверх дном. Это было глубокой ночью. Его положили на носилки в коридоре и под строгим наблюдением пронесли через все ворота и двери, а потом через все посты вынесли наружу.
Впервые со дня ареста он оказался на улице и до сих пор помнит, как наполнил легкие резким ночным воздухом и посмотрел прямо в звездное небо, пытаясь растянуть секунды перед тем, как его внесли в ждущую скорую и повезли в одну из медицинских клиник Шэньяна.
Там его, наверное, усыпили, и он проснулся только когда вернулся в свою камеру с окровавленной повязкой вокруг туловища. Под повязкой с левой стороны находился небрежно зашитый шов длиной в несколько десятков сантиметров, который свидетельствовал о том, что у него изъяли одну почку. Просто так, даже не спрашивая разрешения. Словно она никогда и не принадлежала ему, а принадлежала китайскому государству, которое в любой момент может вернуться и изъять у него другие органы.
С тех пор больше ничего не происходило, кроме того, что через неделю ему приказали выйти в цех и вернуться к рабскому труду.
До этого момента.
Четыре дня назад его повезли в смотровой кабинет, который он никогда не видел раньше. Там врач попросил его снять темно-синюю казенную куртку и внимательно прослушал его стетоскопом. Сначала долго слушал левую часть спины, а потом грудь. Это могло означать только одно: в этот раз им нужно его сердце.
Разумеется, есть риск, что они уже взяли у кого-то другого. Что его сердце неровно бьется или есть какой-то другой дефект, который делает его непригодным. Но он все время был наготове. Если они придут за ним, это будет его самый последний шанс.