Вечером произошёл с Дмитрием неприятный случай. Когда он пытался снять заводной ключик, то это у него получилось не сразу. Кожа тянулась за ключом, и было очень больно.
Дмитрий стиснул зубы — и рванул. Боль усилилась так резко, что доктор вскрикнул.
Солнце стало припекать с самого утра. В машине слева от врача полыхал жаром и вонял бензином колпак, прикрывающий мотор.
К середине рабочего дня то ли от жары, то ли от запаха бензина Дмитрия стало подташнивать. Он с ненавистью смотрел на дорогу, которая казалась ему похожей на гигантского удава, с огромной скоростью глотающего дёргающуюся от ужаса машину.
Дмитрий щурился от лучей заходящего солнца и неспешно размышлял. Выяснилось, что работа на скорой вовсе не мёд и далеко не сахар. Прежде всего, его удивило и возмутило незнание или, скорее, нежелание больных знать, когда и зачем вызывать скорую помощь? Очень часто вызывали на температуру 37–38°. И существовала весьма значительная вероятность, что пока врач давал простуженному рекомендации в отношении чая с малиной, где-то напрасно ждали скорую больные с болями в сердце или с приступом бронхиальной астмы.
Вначале Дмитрий Маркович считал подобные вызова недоразумением, весело изумлялся и всё пытался втолковать пациентам, что нельзя вызывать скорую по таким пустякам. Для этого есть участковые терапевты и участковые педиатры. Его слушали с абсолютным непониманием, а однажды даже пообещали пожаловаться.
И пришёл Дмитрий Маркович к неутешительному выводу, что для большинства людей личный прыщ гораздо опаснее и важнее, чем инфаркт у какого-нибудь другого человека. Коллеги рассказывали о вызове в час ночи, когда вызывали скорую для того, чтобы банки поставили, а то «кашель замучил». Замордованный вызовами врач не удержался и сделал замечание. Что тут было!!! Больная вскочила, яростно запахнула халат и в благородном негодовании заорала так, что в соседних квартирах зажёгся свет:
— Вы обязаны! Вы наши слуги! А кто клятву Гиппократа давал?! А? Кто?!
В Кифозово не было вытрезвителя. И по звонку дежурного милиции, а то и просто добросердечных граждан приходилось раньше выезжать к валяющемуся под забором подобию человеческому. Подобию давали понюхать нашатыря и грузили его в салон, дабы с комфортом доставить домой. Окружающие, в том числе и те сердобольные, которые звонили на скорую, стояли в безопасном отдалении и наблюдали за погрузкой, переглядываясь и юмористически хмыкая.
На крыльцо, щуря маленькие глазки и шаркая тапочками, вышла диспетчер Надя Вислогуз. Мимика этой тридцатилетней женщины была скудна и невыразительна, а досрочно оплывшая фигура столь нестандартна, что наилучшее платье на ней казалось шедевром отъявленного бракодела.