— Твою ж мать. — Хантер пытается вытащить член, но я сжимаю ноги вокруг него.
— Просто дай мне минутку, — молю я. — Я такого не ожидала.
— Я думал, ты не девственница, — обвиняет Хантер. Его грудь тяжело поднимается и опускается от замешательства и шока.
— Не была.
— Хрень собачья! Я только что порвал твою плеву, как ублюдочный варвар.
— Может, это потому, что прошло несколько недель, — пытаюсь объяснить я. Он смотрит на меня, будто я произнесла какую-то ересь. — Я не знаю, ладно?
— Ты говорила тому парню, что была девственницей?
— Нет, но он должен был знать, потому что, как оказалось, это было идиотским пари на девственность.
— Ну, очевидно, он тебя обманул, милая, потому что до твоей плевы он не добрался. Забрался лишь настолько, чтобы можно было соврать для пари. Жалкий недоумок, наверное, решил прислушаться к своей совести.
— Но было больно. Я чувствовала боль. Не такую, как сейчас, но все-таки.
— Могу представить, что иметь что-то там внутри в первый раз будет неприятно. Смею предположить, до этого игрушками ты не баловалась.
— Эм, нет.
— Вот и я о чем.
— Ну, дело сделано, давай вернемся.
— Настроение испорчено, не думаешь?
— Почему? Боль стихает. Я хочу, чтобы ты снова доставил мне удовольствие. Подарил мне еще один оргазм.
— Я не связываюсь с девственницами, Финли. Я никогда не сунул бы в тебя свой член, если бы знал, что этот хрен не закончил свою работу.
Я убираю ноги с его талии.
— Как хочешь, Хантер. Я не настолько жалкая, чтобы умолять мужчину трахнуть меня. Если ты потерял интерес, так тому и быть.
Я перекидываю через Хантера ноги, чтобы откатиться от него и спрятать свои идиотские слезы, которые выступили без моего разрешения.
— Я не потерял интерес, — заверяет Хантер, переворачивая меня обратно на спину. Его лицо искажается от вины, когда он видит мои слезы. — Черт возьми. Вот. Я не хочу делать тебе больно. Мне стоило быть более нежным.
— Я не просила особого отношения. Я не хрупкий цветочек, с которым нужно быть аккуратным. Мне всего лишь хотелось чертовых оргазмов, которые ты обещал.
Губы Хантера растягиваются в улыбке.
— Ты такая сексуальная, когда злишься.
— Ага, а ты невыносим, — выдаю я.
— Тебе не нужно умолять, — говорит он, возвращаясь к моим словам. — Посмотри, какой я твердый из-за тебя.
Он отклоняется назад, показывая, что его член почти касается пупка. Да он ни за что во мне не поместится.
— Не показывай мне, если не собираешься его в меня вставлять, — предупреждаю я. Возможно, в этом мне помог «Дом Периньон». Кто ж знал, что шампанское придает такую смелость?