— Планы изменились, — сообщает Хантер, стирая мои слезы.
— Продолжай, — говорю я.
— Я не собираюсь жестко тебя трахать, как собирался. Сегодня будет медленно и глубоко. Я дам тебе привыкнуть к длине и толщине, пока твоя киска не насытится. Завтра я трахну тебя как порно звезда, а ты будешь моей маленькой похотливой американской шлюшкой.
Я сжимаю бедра, чтобы приглушить боль. Его слова еще развратнее благодаря акценту. Почему меня так радует мысль быть его маленькой похотливой американской шлюшкой?
— А кто сказал, что кроме этой ночи будет что-то еще? — замечаю я.
— Я! Ты не можешь полагать, что, раз попробовав твою сладость, я буду доволен.
— Но секунду назад, когда ты «порвал мою плеву, как ублюдочный варвар», ты собирался все закончить, — возражаю я, напоминая его слова.
— Это рефлекс, — говорит Хантер, лаская мою грудь. — Обычно я веду себя осторожнее в ситуациях, с которыми связываюсь.
— Ох, так теперь я «ситуация»?
— Твоя девственность — да. Я никогда не хотел быть таким парнем. Первым у женщины без дальнейших перспектив. Я могу дать тебе лето, но на большее не рассчитывай.
— А я не хочу больше этого, — заверяю я, но что-то болезненно сжимается у меня внутри. Да, он мне нравится, но мне хватит лишь секса.
— Ты уверена? — спрашивает он, впиваясь в меня взглядом.
— Да, но больше никаких других женщин, пока ты трахаешься со мной. Когда лето закончится, все закончится.
— Договорились. Хоть отношения и не для меня, но я не полный урод. Если у меня есть постоянный половой партнер, я не буду трахаться на стороне. Проще все закончить. Я всегда честен, — обещает он.
— Ну, тогда решено. Ты можешь быть моим назначенным партнером для секса на это лето.
— Боже. Ты можешь лучше, милая. Это звучит так сухо и скучно.
— А как бы ты назвал наш договор? — с интересом спрашиваю я.
— Я буду твоим летним членом, а ты моей летней киской.
— А что стало с маленькой похотливой американской шлюшкой?
— Мне не понравилось, как это прозвучало. Ты слишком сладкая, чтобы быть шлюшкой. Я сделаю своей целью испортить тебя немного, сделать тебя лишь своей фанаткой, но ты никогда не будешь шлюшкой.
— Что сейчас? Ты так и будешь нависать надо мной, прижимаясь своим членом к моему животу, или сделаешь что-нибудь с этим?
— Ну, если отбросить семантику, я включу для нас душ.
— Ох, понятно. Секс в душе. Прямо-таки медленно и по-миссионерски, — дразню я.
— Только без паники, хорошо?
— Что? Почему?
— У тебя между ног немного засохшей крови, от того как я…
— Что? — Я практически кричу, быстро сев, чтобы взглянуть. На кровать тоже попало. Большего унижения быть не может. — Ладно. Теперь я все отменяю.