— Так, что стоишь? Давай, попробуй инструмент, — он опять повернул ее к роялю и даже немного подтолкнул.
— Не могу, — покачала головой Катерина, — руки дрожат до сих пор. Такой сюрприз, что я все еще в шоке…
Она только вчера, во вторник, пошла после всех этих лет первый раз на занятие с репетитором, которого нашла через интернет в одной из музыкальных школ. Совсем близко к дому Саши, кстати.
Ольшевский не только не был против, а даже с восторгом воспринял ее желание снова музыкой заняться. Но все равно проверил все сам, и настоял, чтобы урок прошел не на дому где-то «мало ли», а в здании, где и другие занятия проводятся. Людей много… Ну и Кирилла прислал, а потом и сам приехал ее забирать, сидел последние минут двадцать, слушал, как Катя неуверенно и робко играла, пытаясь вспомнить то, что так легко давалось в прошлом…
Будто снова четырнадцать и Саша ее на урок в музыкальную школу привез… Куча эмоций всевозможных, каких-то чувств, отзвуков памяти. И неудобно немного, что столько времени его заняла, и приятно невероятно! Ведь слишком уж хорошо понимала, насколько непросто для него это время среди своих дел выкроить. А постарался ради Кати!..
И тут ее другими мыслями накрыло так, как снежной лавиной!
— Саша! — обернулась к нему, чуть ли не испугавшись. Тревожно как-то сдавило грудь. — Зачем?! Я же не думала, что это ты покупать будешь инструмент! У меня есть какие-никакие накопления. И можно было меньше инструмент, пианино, к примеру, чтоб не полквартиры заняло. Да и подержанный какой-то, или синтезатор… — Катя даже губу закусила, вдруг еще больше растерявшись. — Саша! Боже! Я вообще не думала из тебя деньги тянуть или вот так твою квартиру «захватывать», ей-богу! — искренне занервничав, прижала глаза пальцами. Аж страшно немного стало. — Правда… И жизнь твою привычную ломать на эти несколько месяцев…
— Котена, прекрати! Просто перестань вечно принижать и отрицать себя и свои желания! И мое право тебя радовать, — внятно, резко и жестко прервал ее Ольшевский, вновь крепко обхватив руками. Поймал подбородок пальцами, заставив на него смотреть. Катя притихла, растерявшись. — И про «пару месяцев» — я больше слышать не хочу, запомни, окей?! Ты тут — всерьез и надолго. Привыкай к этой мысли, Катя. Я не шучу. Во-первых, дети не всегда сразу выходят, ты же в курсе, а я тебе обещал, помню, — словно старался атмосферу немного разрядить, шутливо улыбнулся.
Кате же оставалось только слушать и следить за Ольшевским. На ее губах твердо лежали его пальцы, мешая говорить.
— Во-вторых, как ты себе вообще представляешь, что я позволю тебе и моему ребенку куда-то исчезнуть из своей жизни?! Але! Котена, ты же меня должна хорошо знать! Такого в жизни не будет! — Саша снова наклонился, прижав их головы лбами, почти коснулся ее рта своими губами, дразня горячим дыханием. — И да, я хочу и буду на тебя деньги тратить! Могу себе это позволить. И ты можешь позволить себе, что захочется! А я это обеспечу. Именно такое положение вещей и распределение социальных ролей в паре кажется мне верным! Что не ясно? — продолжая удерживать ее взгляд своими глазами, хмыкнул Ольшевский.