А у нее нет ответа. Смотрит на него, как дурочка, вот честно, самой противно, что мыслей толковых в голове нет! Кажется, хлопает ресницами, пытаясь понять, как и что ответить? У них уже возникал подобный вопрос вчера, когда Саша ей вручил ключи от этой квартиры, карты пропуска и кредитку… временную, заявив, что именную привезут через два дня, поменяет тогда. И Катерина вот так же чувствовала себя, словно в каком-то ступоре. Ее побег к нему в ту пятницу не был продуманным — отчаянный, спонтанный поступок. И теперь просто не знала, как верно реагировать, и что можно делать, оставаясь честной с собой и с Сашей…
— А наш договор… — как-то еле слышно напомнила про разговор в галерее.
Ольшевский фыркнул, обхватил ее затылок рукой, погрузил пальцы в волосы, которые она уже и не собирала — все равно он вечно растрепывал! Да и приятно было ощущать, что ему нравится ее касаться.
— Малышка, ты думаешь, что я реально согласился бы на что-то, если бы сам не хотел дико, чтобы ты была со мной? Кать, ну серьезно! — Саша криво улыбнулся, прижавшись на секунду к кончику ее носа губами.
Когда Ольшевский так смотрел на нее, когда говорил таким чуть снисходительным, но до чертиков теплым и смешливым тоном, становилось действительно очевидно, что все ее предположения и догадки… наивны. Так по-детски необдуманны и настолько далеки от понимания мужской логики, что самой смешно становится.
Ведь правда! Какой мужчина согласится взвалить на себя ответственность (хоть и ненадолго) за любую женщину и вероятного ребенка, если сам не хочет быть с ней близок? И вопрос вообще не в сексе, с которым точно у Ольшевского не было проблем, а в том глубоком и до дрожи пронзительном ощущении бездонности происходящего между ними, что Саша без всякой утайки позволял ей ощущать.
Так и стояла в крепких объятиях, вглядываясь в глаза Ольшевского, будто душу его там изучала. А он и не думал закрываться, уверенно и с усмешкой держал этот взгляд.
В голове шум и пустота, а вот в груди просто клубок обжигающе-горячих эмоций, которых не то чтоб не искала никогда… Наверное, даже боялась найти или надеяться испытать подобное. Но ведь с ним ей никогда и ничего бояться не стоило, знала точно!
— Раз спорить не о чем, давай, иди, попробуй этот рояль, — распорядился в итоге Саша, видимо, поняв, что Катя не готова говорить, и не может подобрать слов. — Самому любопытно, блин! Меня уверяли, что это очень крутой инструмент, котена. Надо ж заценить, не обманули ли! — вновь легким тоном, словно пытался дать Кате передышку, поддел Ольшевский, таки потащив ее к этой громадине.