Характером Яна ему не уступала никогда, потому и не стала терпеть, когда Артема понесло…
Выпрямилась, вздернув подбородок, и вернулась к своему стулу, чеканя шаг. Хмыкнула.
— Яна… — его тело… Оно само как-то за ней потянулось, без сознания и его воли, казалось.
Нутро, дурная подкорка. Рядом с ней ум за разум заходил, и понимание правильного и неправильного стиралось… Забывал о доводах и причинах. Да только это не уменьшало боли, что он ей причинил, не стирало всех его ошибок. И здравого смысла хватало, чтобы это признать.
Тишина между ними, как огромное поле заснеженное, непроходимое, в рытвинах, в бороздах-шрамах. Стоишь на краю, и кажется — никогда не дойти до другого края, где она от него отворачивается. Имеет право… Потому и Атем, никогда по жизни не пасуя обычно, даже не пытался сделать шаг.
Хоть и хотелось дико! А может?.. Ну, вдруг…
Закипел чайник, ключом забурлила вода по стеклянным стенкам.
— Что?! — теперь ее тон демонстрировал: огрызалась. Зацепил, хоть и не хотела ему показывать. А Артем видел, как губы сжала, как забилась жилка на шее.
Успокоить бы, обнять, признаться, что нужна ему дико; что не просто раскаивается — костьми готов лечь; что ни попросит, сделает, лишь бы опять появилась в его жизни, только бы вернулась. Но ведь и у самого гордости — через край. Потому и ее понять может, и обиду ту, что такими клятвами и заверениями не искупить, не унять.
Нет вариантов, выходит?..
А внутри такой раздрай! За что хвататься? Какие вопросы решать?…
— Ничего, — умолк. Самому резануло, как хрипло и грубо вышло, а ведь не хотел. От обиды на себя, но не объяснить Яне этого, не поверит. — У меня только зеленый чай, не против? — не зная, как и с чего заводить разговор, да и имеет ли смысл?
— Не против, — огрызнулась тем же тоном.
Перед ней на столе появилась чашка, заставившая все внутри дрогнуть: бирюзовая, любимая, которую тогда не забрала, когда уходила, собирая по осколкам сердце и душу. Да так и не собрав до сих пор, если честно.
Слишком сильно Артем ее зацепил, слишком глубоко проник, будто вживили этого мужчину ей в сердце, как тот водитель ритма, что своими импульсами всю работу организма в свое управление, считай, берет. У ее отца стоял такой… Почему-то все время с Артемом сравнивала, хоть и глупо.
— Может, не очень хороший, прости. Заварка только такая есть, — кажется, он даже смутился, чувствовал себя неловко, заливая горячей водой свернутые маленькими «улиточками» листики чая на дне ее чашки. — Не до покупок особо было…
— Нормально все, — Господи! Она хотела бы просто выдохнуть и забыть обо всем. Но не получалось. И да, Яну задело и сильно то, как он отреагировал на ее банальное желание помочь, облегчить его боль…