— Я не знаю, Сема. Время покажет, что и насколько. Не опаздывай завтра.
— Не буду, — пообещал друг, действительно не отличавшийся пунктуальностью. — И спасибо, Яна. Я понимаю, что попросил у тебя очень много. И ценю…
— Ладно, мы все в одной лодке, — прервала она эти неловкие попытки извиниться. Толку ей никакого от его сожалений и понимания. — Просто будь завтра к девяти.
— Яна… — Семен так тяжко вздохнул, словно бы это он сегодня с Артемом разговаривал и тот уже устроил ему выволочку за все, что утворил. — Ладно, буду.
— Давай…
Друг отключился, а она даже с жадностью какой-то глотнула чай. Само собой тут же обожгла язык.
— Ну что за день! — в сердцах возмутилась, резко отставив чашку на стол. Расплескала чай. Спасибо, руки не обожгла!
И тут вновь зазвонил телефон. Яна схватила тот, чтобы не оказался в расплывающейся луже кипятка, и с удивлением уставилась на имя «Артем»…
Он ей полгода не звонил. Теперь с чего, если только что виделись? И ведь, выходит, едва-едва телефон зарядил. Какие-то вопросы остались? Тогда почему ей, а не Семену?
— Да? — с какой-то внутренней дрожью все же приняла вызов.
— Ты нормально доехала? — его голос и тон даже по телефонной связи казался слишком хмурым и требовательным. — Погода ужасная… Хотел быть уверен, что у тебя все нормально, — с паузами и будто через силу «объяснил» Артем.
Но у нее все равно дрогнуло нечто, словно трепет между лопатками, тут же рухнувший горячим шаром куда-то вниз по позвоночнику.
— Да, нормально. Недавно зашла… — пришлось откашляться.
Конечно же, потому, что перед этим чаем обожглась, ага.
— Долго добиралась. У тебя шины зимние? Или такая катастрофа на дороге? — после какой-то невыраженной паузы-колебания, которую она едва уловила, опять спросил Артем.
— Зимние…
Ей бы отделаться хмыканьем, пробормотать «угу», да прервать связь. Мало намучилась из-за него? Но «правильный» шаг вдруг оказался для нее слишком сложным. А говорить с ним — неожиданно легко и просто. Как дышать…
— На дороге… кошмар, — вырвался нервный смешок. И внутри полное ощущение какой-то нереальности происходящего из-за того, что они вот так разговаривают. — Да и везде толпы, еле билеты на представление купила…
— В театр? — хмыкнул Артем, тоже не стремящийся бросить разговор, похоже, хоть и говорил, будто через усилие. — На какую пьесу?
Помнил, что она театр любила? Сам он такое не сильно уважал. Все время ворчал, что с детства родители ему любовь к искусству не привили, не та финансовая ситуация в семье была. А теперь уже поздно, и не нужно на него давить. Но ради нее ходил частенько…