— Снимай.
Закусываю губу и, потянув толстовку вниз, чтобы прикрыть оголившиеся бедра, вышагиваю из джинсов. Мое состояние удивляет меня: я не испытываю потребности расплакаться и не чувствую подступающей истерики, как это было с утра. Наверное, алкогольный наркоз подействовал и помог мне смириться с вопиющей реальностью.
Как только я избавляюсь от джинсов, Кейн встает и, подхватив меня под ягодицы, усаживает на край стола. Он неожиданности я хватаюсь за его шею, ударясь носом в покрытую рубашкой ключицу, и против воли вдыхаю запах дорого мускусного парфюма и кожи. До того, как успеваю подумать, почему внизу живота теплеет, Кейн подцепляет резинку моих скромных хлопковых шорт и, сжав в кулак, небрежно дергает их вниз. В его лице нет ни единой эмоции: ни похоти, ни страсти или ни агрессии, словно он выполняет заранее намеченный план.
— Ты всегда принуждаешь женщин спать с тобой? — хриплю, пытаясь свести ноги.
— Не приходится. — спокойно откликается Кейн и, положив ладони мне на колени, резким движением уничтожает мою попытку прикрыться. — Обычно они сами стремятся попасть в мою спальню.
— Я не хочу тебя.
— Об этом пока рано судить.
С этими словами он обхватывает мой затылок, заставляя посмотреть на себя, и как только наши глаза встречаются, толкает в мою раскрытую плоть два пальца. Из горла срывается сдавленный вздох, и я непроизвольно сильнее сжимаю тугие плечи, пока Кейн с тем же бесстрастным выражением на лице извлекает их из меня, чтобы вогнать снова.
— Не слишком разгульная жизнь была у тебя в университете, судя по тому что я чувствую. — медленно изучает мое исказившееся лицо.
С каждым новым движением внизу живота становится горячее, и от того, что Кейн тоже это чувствует, я испытываю стыд. Разве это нормально, что мне приятны его прикосновения? Как может мое тело так отзывчиво реагировать на него несмотря на прошлое и мое заточение?
Внезапно толчки пальцев прекращаются и, не дав мне опомниться, две руки снимают с меня толстовку и отбрасывают ее в сторону. Оставшись без последней защиты в своем небогатом арсенале, я съеживаюсь и машинально прикрываю грудь ладонями.
Рука Кейна ложится на мое горло и, слегка надавив, опрокидывает меня на стол. Ощущаю спиной холодное прикосновение: металла: кажется, это вилка или нож. Слышится звук открываемой молнии, шелест фольги и через секунду две нестерпимо горячие ладони дергают меня к краю стола.
— Будь громкой. — успеваю услышать, перед тем как вторжение тяжелой плоти обжигает лоно. Я вскрикиваю и распахиваю глаза, встречая потемневший взгляд Кейна. Он вдавливает пальцы мне в бедра, и выйдя целиком, упирается членом в мой вход, и с тем же непроницаемым выражением лица врезается в до упора.