‒ Я попытаю счастья. Я могу сама о себе позаботиться, ‒ говорю я, вытаскивая револьвер из-под подушки. Он все еще позволял мне спать на кровати, в то время как сам вынужден был ночевать на диване.
‒ Только не против этих людей! ‒ Он начинает кричать. ‒ Единственный твой шанс выжить ‒ это быть со мной. Я знаю, как они думают, как ведут себя.
Черт, я…
Он перестает кричать и опускает голову. Низкое рычание вырывается из его горла, когда он поворачивается, чтобы выйти из спальни.
‒ О каких людях ты говоришь? А ты, ты один из них?
Я замечаю, как он оставляет последнее неоконченное предложение висеть в воздухе. Между прочим, как бы он мог так хорошо узнать этих людей, если сам не был одним из них?
Кэтч разворачивается и смотрит на меня. Он открывает рот, но тут же закрывает его и поспешно направляется к двери гаража.
‒ О, нет! Ты никуда не пойдешь, мне нужны ответы.
Я оббегаю Кэтча и преграждаю ему путь к двери. Конечно, он мог бы просто подвинуть меня, однако не думаю, что он настолько глуп, чтобы попытаться сделать это. Наши глаза встречаются, и он пожимает своими широкими плечами.
‒ Пожал плечами? То есть мы снова вернулись к этому? Как я могу быть уверена, что ты не говоришь это только чтобы заставить меня остаться здесь?
Кэтч удивленно распахивает глаза и начинает смеяться. Вскоре его смех перерастает в истерический хохот. В какой-то момент он даже сжимается и хватается за живот, в то время как я стою и смотрю на него, скрестив руки на груди. Я не нахожу ничего смешного в том, что только что сказала.
Когда он, наконец, приходит в себя, я спрашиваю:
‒ Ты закончил?
Он кивает, вытирая слезы.
‒ Поверь мне, Блейз, если бы ты не была по уши в дерьме, я бы уже давно отвез твою задницу к твоей машине, а потом даже не оглянулся.
Смех окончательно обрывается, и он пристально смотрит на меня своими стальными серыми глазами.
‒ Да какая тебе разница? Если ты так уверен, что мне нужна защита, то почему ты вообще меня защищаешь?
Кэтч начинает медленно приближаться ко мне. Чем ближе он подходит, тем быстрее бьется мое сердце. Я опускаю руки и сжимаю ладони в небольшие крепкие кулачки. Когда он подходит слишком близко, вторгаясь в мое личное пространство, я отступаю и потом упираюсь в дверь. Он продолжает наступать, не отводя глаз ни на секунду. Его глаза прожигают во мне пламенеющую дыру, и как бы я не хотела отвести взгляд, не могу этого сделать.
Еще никто не смотрел на меня так, будто хотел проглотить целиком. Еще никто не заставлял меня чувствовать себя добычей. В прошлом в роли охотника всегда была я.