Брэйден усмехнулся.
— Кто-то все еще злится. Слушай, по словам твоего отца, они встречаются несколько месяцев.
Я вспомнила отца Тэтча. Запах виски, то, как он на меня пялился, и о тех выражениях, которыми, по словам Тэтча, он описывал произошедшее.
И его маму.
Женщину, с которой мне еще предстоит познакомиться.
Вздохнув, я встала.
— Спасибо, Брэйден. Тебе все еще нужна спутница на благотворительный вечер?
Это была оливковая ветвь.
Я не хотела идти с ним.
Но также не была уверена, что с ним будет, если отец выяснит, что Брэйден поделился со мной информацией.
— Во время нашего последнего разговора ты врезала мне по лицу, — сухо заметил он. — И не пойми меня неправильно, но ты правда прибавила в весе. Может, займешься спортом, а?
Пальцы чесались снова ударить.
Вместо этого гнев быстро сменился радостью.
— Я заметила. И меня все устраивает. — Ребенок будет есть! — До свидания.
— Подожди! — он поднялся. — Это все? Я думал, ты хотела пообщаться или что-то в этом роде?
Ха. Нет. Просто нет.
— Прости, — я пожал плечами. — Неважно себя чувствую. — И улыбалась всю дорогу до двери.
Глава 39
ТЭТЧ
— Если нам этот ублюдок больше не понадобится, я набью ему морду, — процедил я сквозь зубы, пока мы медленно готовились ко сну. Ванная была достаточно просторной, чтобы мы свободно вдвоем по ней ходили, и мне это даже не нравилось. Я любил чувствовать тепло Остин возле себя, знать, что стоит потянуться, и она будет рядом.
Я превратился в полного идиота. И даже не заметил, как это произошло.
Остин уперла руки в бока и покачала головой.
— Ты сказал это... по крайней мере, пять раз.
— Это правда и в первый раз, и сейчас, — я посмотрел на дрожавшие руки и сжал их в кулаки. — Факт, что он когда-то целовал тебя, трогал...
— Притормози, ковбой, — Остин неожиданно оказалась передо мной, потянув меня за волосы к себе, отчего я буквально обезумел. Она поцеловала меня, и ее восхитительный язык коснулся моих губ. — Я твоя. Плюс... — мы оба опустили взгляд, когда она прижала мою ладонь к своему животу. — Мы скоро будем семьей. Каждый раз, когда ты меня касаешься или целуешь, мне кажется, что я могу летать от счастья. Я люблю тебя. За то, что у нас есть, стоит бороться, даже с собственной кровью.
Все тело задрожало.
Я не был уверен, каково это должно быть.
Единственной моделью поведения, которой меня научили родители, была «предавай или будешь преданным»
И хотя я знал, что в глубине души они меня любили, но предпочли делать это издалека.
Я редко видел отца, несколько раз наши пути пересекались на официальных мероприятиях, и он на глазах у всех говорил, что гордится мной. Но наедине? Это была совершенно другая история. Он всегда сокрушался, что я не последовал по его стопам и болезненно отзывался о моем выборе.