А мама перестала отвечать на звонки, как только узнала, что старый добрый папа переехал в квартиру на моем этаже и выболтал все ее грязные секреты. Но хоть я и отдалился от матери, я продолжал звонить ей по праздникам. Я звонил, когда получил работу. Звонил и благодарил, что она хотя бы пришла на выпускной. Но поскольку отец стал моим соседом, то я очевидно «выбрал сторону». И теперь мать вычеркнула меня из своей жизни. Полностью.
И что в итоге? Я снова чувствовал себя отвергнутым ею, а это не честно. Вся ситуация с моими родителями была просто смешной. Но я наконец-то покончил с этим.
Вздохнув, нежно поцеловал Остин в губы и погладил ее плоский живот. Интересно, чувствовал ли ребенок меня, мое касание, знал ли, что даже сейчас я любил его больше всех на свете?
В уголках глаз появились слезы.
Я никогда не был сверхчувствительным парнем, особенно учитывая, что считал слабостью показывать эмоции. А оба моих родителя были эмоциональными террористами, бросая друг на друга атомные бомбы, не заботясь, что зацепит кого-то еще, или что пострадает их единственный сын.
— Тэтч? — мягко позвала Остин.
— Да?
Мы отстранились друг от друга.
— Я хочу поговорить с отцом прежде, чем все начнется.
Все во мне кричало «Нет!», подмывало сказать, что он попытается ею манипулировать, как и всеми вокруг, как поступал с нею всю жизнь, но я был в растерянности. Это ее отец, я не имел права настаивать на чем-то еще, кроме как быть ее парнем и защитником. К тому же у Остин непростой характер.
Я коротко кивнул.
— Если тебе это нужно.
— Просто я... — ее глаза заблестели от слез. — Я хочу, чтобы он сознался. Может, если он сознается в отношениях и пообещает уладить скандал в СМИ, нам не придется иметь дело со всеми этими неприятностями, понимаешь? Просто я чувствую себя так, словно выношу приговор, не давая возможности оправдаться.
Черт возьми, она права. Нечестно обвинять во всем человека, даже не поговорив с ним. Я не понаслышке знал, до чего может довести херовая семья.
Одиночество. Отчаяние. Одиночество.
Одиночество стоит упомянуть дважды по очевидным причинам. Я почти потерял Остин и жил бы сейчас в персональном аду, если бы она не дала мне пинка и не заставила одуматься.
— Знаешь, терпеть не могу признавать твою правоту, но... — я поморщился. — Наверное, ты права.
Она улыбнулась.
— Мне нравится это слышать от тебя.
— Не привыкай, — проворчал я. — Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Может, просто, я не знаю... — она передернула плечами, — побудешь в машине? На случай, если он взбесится, и нам придется поскорее убраться.