Зевнув, уже хотел заварить кофе, когда раздался сильный стук в дверь.
Я знал этот стук.
Так же, как и того, кто стоял по ту сторону.
И внезапно напряжение вернулось. Я хмуро направился к двери и открыл ее, ожидая увидеть обычную картину: отца с красными глазами, неуверенно державшегося на ногах, пахнущего виски и кричащего о том, как я и моя мать испортили ему жизнь.
Вместо этого я обнаружил своего папу. Абсолютно трезвым. Серьезным.
Вымытым. Одетым.
Он выглядел как тот папа, которого я помнил. Его руки дрожали, когда он протянул газету и ткнул в нее.
— Ты это сделал?
Дерьмо.
— Да, — я сглотнул, но тут же прогнал чувство вины. — Это было необходимо.
— Конец, — произнес он через несколько минут. — Теперь я чувствую, что мы пришли к завершению. Я так думаю, — его глаза увлажнились. — Я очень долго злился. Я настаивал на разводе и разделе имущества, думая, что это заставит ее понять, как сильно она во мне нуждается, в нас. Потом я подумал, если защищу ее, она вернется, увидит, что я не выдал ее, что я лучше, и что он просто ее использовал, — он закашлялся от рыданий, а потом покачал головой. — Это неважно. Уже все сделано.
— Да, — прошептал я. – Все, наконец, вышло наружу.
— Я не должен был изменять ей. Я любил ее. Я был... — Он поймал мой взгляд. — Тэтч, я слабый человек. Я не могу обещать, что стану лучше, но попытаюсь.
— Хотите начать прямо сейчас? — раздался за спиной тихий голос.
Остин выглядела прелестно в белом шелковом халате и шортах в тонкую полоску, в одной из моих старых футболок с V-образным вырезом, едва прикрывавшей грудь.
Отец кивнул и ответил простым:
— Да.
— Мы ждем ребенка, — тут же ответила она. — Вы... — ее глаза светились. — Вы станете дедушкой.
Я никогда не видел отца плачущим. Но старик сломался, другого объяснения не было, когда он упал на колени и зарыдал.
Может, потому что ситуация была так близка ему. Семья.
Не та, которая развалилась, а та, которая только создавалась.
И я, его точная копия, так близок к тому, кем он мог быть. Отец, которым он мог бы стать в свое время.
Вытерев слезы и поднявшись, он спросил:
— Если... если я стану лучше, можно мне помочь при родах?
— Конечно, — ответил я, не спрашивая Остин. Я знал, что она не захочет по-другому.
— Думаю, нам стоит спросить в больнице, на всякий случай. — Остин широко улыбнулась.
Отец тихонько засмеялся. Я тоже.
А потом мы оба расхохотались.
Я забыл, в каком секрете держал свою жизнь. Ото всех и, в особенности, от нее.
— Малышка, ты смотришь на бывшего главу хирургического отделения неонатальных исследований в Вашингтонском университете. В больнице университета даже есть крыло,