— Шесть, — ответил он, останавливаясь прямо передо мной. Мне пришлось поднять на него взгляд. — И я счастливчик, сегодня мне досталась задница.
— Вау, меняешь мир по одной части тела за раз, а?
— Мне нравится думать об этом в таком ключе, да. — От его дерзкой ухмылки у меня перехватило дыхание, я почувствовала желание во всех неправильных местах. Очень неправильных местах.
Я сжала бедра и сузила глаза.
— Скажи честно, думаешь, возможно, чтобы пластический хирург оставался верен кому-то одному, если каждый день видит столько сисек и задниц?
— Я почти уверен, что большинство акушеров продолжают любить собственных детей даже после того, как помогли родиться тонне малышей. — Он скрестил руки. — И да, это возможно, если человек не полный псих.
— Ты назвал меня психом? — я округлила глаза, вероятно, подтверждая его обвинение.
— Ты накрыла паука ведром. — Он развернулся на каблуках. — Потом заявила, что сожалеешь, что он в ловушке. Сама и ответь.
— Потому что! — я подошла к ведру. — Мне и правда его жаль, ведь он заслуживает хороший дом, просто не мой и не любой другой в радиусе пяти миль.
— Остин, — произнес Тэтч, качая головой, — это не домашний любимец.
— У него есть мех! — я указала на ведро.
— Этот мех не дружелюбен, он выделяет яд и вызывает сыпь на коже.
Я открыла рот.
— Успокойся, ты же его не трогала, верно?
Я вздрогнула.
— Нет, предпочитаю думать, что я лучше бегаю, чем он. Но вот моя мама...
Он издал тихий смешок.
— Это не смешно! — я хлопнула его по груди.
— Твоя мама на кухне, машет руками и чуть не отправляет гигантского паука тебе в голову, пока ты несешься к дивану. Очень смешно, кто-то может даже сказать, что безумно весело. — Он положил руку на ведро. — И если не хочешь повторения, я бы рекомендовал забраться на стул или опять на диван, он, вероятно, крайне рассержен.
— Бедный Чарли.
— Почему Чарли?
— Потому что думаю, это мальчик, а ты не можешь назвать мальчика Шарлоттой.
Он закатил глаза.
— Временами я забываю, какой ты еще ребенок.
— Эй!
— Прости, — Тэтч прикусил идеальную нижнюю губу, светло-голубые глаза сверкнули, когда он медленно поднял ведро выше, выше и затем полностью оторвал от пола.
— Сукин сын, — пробормотал он.
Я прикрыла глаза.
— Я его убила, да?
— Эм. — Он ничего не сказал. Почему он молчит?
— Тэтч? — Я взглянула на него сквозь пальцы и увидела, как он почесал голову, озираясь по сторонам. — Тэтч, что не так? Чарли мертв? Нет?
— Скорее да, чем нет.
Я вскрикнула и вскочила с дивана, готовая извиняться перед несчастным пауком. Но на полу не оказалось трупа. Не было никакого паука.