— Бешенство – это безумие. Это – не настоящая злость, Эвери.
— Злость не рифмуется с печалью, поработаем над этим вместе. — Она хлопнула в ладоши перед моим лицом. — Ладно, мне надоело дышать через рот. Иди, вымойся, пока они не вызвали бригаду по дезинфекции.
Я закатила глаза.
— Прекрати драматизировать.
— Твоя мать вчера обнаружила мышь.
Я фыркнула. Мама заходила ко мне в комнату только, чтобы украсть мою одежду, в которую изо всех сил старалась влезть. Велотренажеры были ее зависимостью, учитывая, что она тоже была сладкоежкой, у нее не оставалось выбора, кроме как ежедневно заниматься, чтобы оставаться безупречной.
Ради моего идеального отца. Ради нашей идеальной семьи. Я прикусила язык.
— И что?
— В твоей комнате. Уверена, она сдохла, переев «Читос».
— Ты врешь.
— У нее был надутый живот. Мы устроили похороны и все такое.
Я закатила глаза в ответ на ее явное преувеличение и медленно поплелась в ванную, повернувшись в дверях и прошептав:
— Спасибо, Эвери.
— За что?
— За то, что даешь мне под зад.
— О, эта часть еще впереди. — Она подмигнула. — Просто помни... месть может быть слаще чем, — почесав лицо, она обвела рукой комнату, — чем та хрень, которой ты занимаешься здесь.
Я кивнула и закрыла дверь. Она права.
Я собираюсь разрушить его. А когда закончу?
Его сердце будет разбито на осколки, как и мое. Каким оно оставалось до сих пор.
Глава 2
ТЭТЧ
— Прости, что, черт побери, ты только что сказал? Ты бормотал под нос.
Лукас, прикрыв рот ладонью, прошептал что-то о пьянстве и индейке.
— Что ты сделал с индейкой? — Я потряс головой. — Потому что тебе не стоит знать, о чем я только что подумал.
Со вздохом Лукас опустил руку и сделал длинный глоток кофе. Мы сидели в «Старбакс», и на протяжении последних пяти минут он бормотал о том, что ему нужно рассказать мне что-то важное.
Я посмотрел на часы.
— Слушай, у меня через час операция, поэтому если можешь, — я поднял ладони в воздух, — быть нормальным хотя бы секунду, было бы здорово.
Он был моим лучшим другом на протяжении четырех лет, и лучшим напарником на двойных свиданиях. Пока не надел на свой член ошейник и не отдал поводок своей подружке Эвери.
Грудь пронзила боль. Я проигнорировал ее.
Изжога. Сожаление.
На самом деле это одно и то же.
— Я, должно быть, напился, — наконец, произнес Лукас. Его темные глаза метались между мной и чашкой кофе. — И... наболтал ерунды.
— Лукас Торн. — К нам подошла женщина, вероятно, одна из его многочисленных бывших.
— Не сейчас, — скучающим тоном ответил он. — У меня больше нет списка, — мужчина имел в виду список женщин, которых он использовал и которым изменял, говоря при этом, что если они в курсе происходящего, то изменой это не считается.