— Хреново, Сереж. А вдруг не мы к нему отправимся, а он к нам?
Сергей вздохнул и устало признался:
— Именно этого я и боюсь.
Это был сон — но настолько реальный, что Лиза никак не могла убедить себя в том, что все происходит не на самом деле. Во сне были запахи — тонкий, едва уловимый аромат цветущей сливы и свежей зелени, умытой весенним дождем. Во сне было яркое, солнечное утро, легкие шторы наполнялись морским ветром с открытого балкона, вскипая, словно паруса корабля, готового к отплытию.
Лаверн стоял рядом — то есть, этот человек был тем самым фейери, который захватил первую базу, и в то же время совсем другим. Лицо покинуло привычное высокомерие, улыбка была не язвительной, как обычно, а мягкой и почти добродушной. Сейчас фейери был очень открытым и очень человечным.
Лиза вдруг поймала себя на мысли о том, что таким Лаверн ей нравится. Это понимание было неожиданным и даже немного пугающим. Лиза и предположить не могла, что ей придется по душе такой, как Лаверн — наглая, самолюбивая и абсолютно бессовестная дрянь. Но сейчас он был другим, и Лиза окончательно поняла, что это сон.
Где-то совсем рядом шумело море. Лаверн стоял настолько близко, что Лиза слышала, как бьется его сердце. Прикосновение его пальцев к лицу было легким, почти невесомым, словно бабочка коснулась краем крыла — и в то же время в нем таилась такая уверенность и сила, что Лиза послушно потянулась навстречу. И поцелуй оказался именно таким, как Лиза и представляла — сперва осторожным, трепетным и почти невинным, а после — с нарастающей страстью и напором, таким, что оставалось только закрыть глаза и отдаться чужой воле.
И пусть все идет так, как идет. Пусть ладони Лаверна тяжело лежат на спине Лизы, привлекая ее к фейери, пусть от волнения у нее подкашиваются ноги, пусть…
— Гав! — радостно сказал Комета, проскакал по кровати, и комнату озарило россыпью звезд.
Сон оборвался. Лиза села на кровати, задумчиво потерла глаз и покосилась в сторону Колючки: соседка свернулась под одеялом и крепко спала. И ей наверняка не снилось, что она целуется с ректором и получает от этого невероятное удовольствие.
Как вообще можно получать удовольствие, целуясь с такой сволочью? Сейчас, когда сон закончился, Лиза испытывала какую-то странную брезгливость. Наверняка, Лаверн в очередной раз над ней поглумился и теперь наверняка похохатывает над ее смущением.
Ощущение поцелуя и объятий не проходило. Лиза энергично потерла щеки ладонями, по старой, еще школьной привычке потянула себя за волосы — сон ушел, а сладкое и неуместное наяву чувство осталось. Сейчас, в полумраке комнаты, среди ночи, Лизе хотелось, чтобы все повторилось уже наяву.