Да… ему всегда больно было видеть мои слезы, он не оценил бы мой пыл потратить всю мою драгоценную жизнь, которую он так любил, на слезы по всего лишь одному человеку…
— Странно все это, — наконец произнесла я, Мэтт молчал, ожидая продолжения. Плюсик в карму, обязательно. Не люблю, когда люди лезут со своим «что ты имела в виду», когда я собираюсь с мыслями для выдачи умной тирады, — я никогда не видела особой ценности в своей жизни, жила как попало, да и сейчас, наверное, живу также. Ну есть, ну нет, меня мало заботит, проживу ли я её хорошо или плохо, оставлю что-то после себя или нет, душа ли я или тело. А вот Том… он ценил свою жизнь, считал себя очень важным и бесценным. Мол раз меня сюда послали, значит, не просто так, я должен что-то сделать, что-то совершить…
— И я должна заботиться о своей душе и о своём теле, потому что все это временно и, как и дом, нужно держать в порядке. — Спокойно закончил за меня Мэтт.
— Да… и так странно, что их забрали туда, а не тех, кому как-то пофиг, жив он или не особо.
— Потому и забрали. Может это отговорка, конечно, что смерть забирает лучших, но… они и правда там нужнее, пусть творят свою миссию и помогают уже оттуда.
— Ты веришь в Бога?
Вопрос повис в тишине. Мы молчали, я не хотела нарушать тишину, он видимо тоже.
— Уже поздно… — неопределённо произнесла я.
— Мне уйти? — спокойно осведомился Мэтт, зашуршав. Внутри полыхнуло паникой и прежде, чем я успела что-то обдумать, выпалила:
— Нет.
— Что? — Кажется, он был удивлён не меньше моего. Я отняла руки ото рта, мысленно ставя себе прогноз с диагнозом.
— Ну там уже темно… опасно…
А сама зажмурилась. Твои оправдания жалки… вот честно. Могла бы что-то и получше придумать.
— Да ладно. Поверь, после последней ночки мне мало что страшно…
Ужасно… просто ужасно. Именно тот факт, что я стою и жмусь тут как школьница на первом свидании. Он не твой парень, он вообще ничейный. Свой собственный. Просто скажи ему как есть и все. Нет — значит нет, не усложняй вам обоим жизнь. Ты не жалела его чувства ни разу за всё ваше знакомство, ты была честна и откровенна, так и продолжай эту добрую традицию.
Я вздохнула.
— Мне страшно оставаться одной… Не уходи…
— Ладно…
Шёл третий час ночи. Моё величество ворочалось с боку на бок. Это кофе давало знать о себе… Сколько кружек мы выпили? И это всё, учитывая, что мы ничего не ели, кроме плитки тёмного шоколада на двоих, найденного на просторах полупустого холодильника, который по-хорошему давно следовало пополнить, но у меня все не находилось на это времени.
В голове витали разные усталые мысли, мне хотелось спать, я ворочалась, раздражалась злилась, но не могла никак заснуть. Я считала овец, закатывала глаза, ритмично дышала, считала до 100 и обратно. Нуль эффекта. В очередной раз вздохнув, я встала с кровати, к счастью самодельной и оттого бесшумной и, радуясь ковровому покрытию практически во всей квартире, направилась к гостиной. Там, около двери, я прижалась к стене и не дыша прислушивалась к тому, что происходит в гостиной. Там стоял старый престарый диван, который мне отдали родители. Сидеть на нем ещё можно было, а вот лежать с трудом… я однажды там поспала и потом неделю маялась болями в шее и спине. Мда… добрая хозяюшка отдала самое лучшее гостю. Впрочем, раз не жалуется, наверное, ему неплохо.