— Отойдите от мутанта, а то и вас заденет! — прозвучавший голос имел в виду Лютого. Источник, заслоненный светом, виден не был. Сами аборигены подходить не спешили, явно взяв на прицел пушистого за спинами путников.
— Вот тебе раз, — сбросив рюкзак, Танька подобрала на руки своего защитника, — это котёнок мой!
— Ты кого тиберасом назвала, сука! — хозяин голоса уже смело вышел вперед, намереваясь восстановить оскорбленное достоинство.
— Ладно, вот тебе два, — отпустив Лютика, синеглазая шагнула навстречу непонятливому. Увернувшись от загребущей ладони, попытавшейся схватить ее за шиворот, еще раз оскорбила искателя справедливости, влепив ему звонкий подсрачник.
— Не связывайся с малолеткой, ужин испортишь, — раздался негромкий женский голос.
Оказавшись вне освещенного круга, Танька увидела не только местных чейсеров, но и сидящую в кресле-качалке хозяйку этого приюта. Корзинка с вязанием покоилась на закрытых клетчатым пледом ногах. Спицы в ухоженных руках распорядительницы вяло изображали изготовление шарфика. Не поднимая глаз на вошедших, та тихо улыбалась чему-то своему.
Помещение, наполовину заполненное вагонами, назвать уютным язык не поворачивался, а костер посреди свободного пространства на очаг нисколько не походил. Серые высокие стены, вместо потолка — крыша на широких фермах. Основной комфорт прятался на колесах: вагоны были и спальнями, и мастерскими, и госпиталем.
— Да я её сейчас на бифштексы порежу! Я голоден, как сто чертей! — доставая нож, неугомонный совсем потерял голову от неправедного гнева.
Перемещаясь по депо, Танька не особенно старалась избегать контакта, но в какой-то момент ей надоело уворачиваться от лезвия.
«Говорят, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — рассуждало невозмутимое Второе Я, выхватывая по дороге у „бабульки“ вязальную иглу.
Врут! — зайдя за спину врагу, Танька спицей чуть под углом проткнула печень противника. — Можно и вот так!
Всё равно желудок заденем, — отодвинув леденец за щечку, поспорило Альтер Эго.
Но попробовать нужно? — проталкивая тонкий штырь на всю длину, Танька поразила, наконец, сердце негодяя.»
Подхватив нож, вываливающийся из руки пока еще живого неприятеля, радостная Танька красиво крутанулась на одной ноге. Не обращая внимания на окружающих, она обратилась к Тишу:
— Я умею покорять сердца! — веселилась, раскинув руки в стороны.
Бесполезно хватавший ртом воздух, нападавший упал, решив, что лежа умирать будет удобнее.
— В лагере запрещены убийства, — невозмутимо заметила за Танькиной спиной управляющая. Она так и продолжала сидеть в своем кресле, за которым толпились чейсеры. Очень нерешительные без разрешения. — К тому же ты мне чуть вязание не испортила, — она недовольно пожевала свои губы.