Кейн же шумно втянул в себя воздух.
— Пыточница, — рыкнул супруг, в один момент меняя нас местами. Теперь уже он, нависая надо мной сверху, разводил мне ноги в стороны.
— Любимая моя, — произнес супруг, размашисто входя внутрь моего влажного тела… совершая быстрые неровные толчки, он в тоже время шумно втягивал воздух возле моей шеи… все, напирая и напирая. Наконец, в меня хлынуло его семя, освобождая нас обоих от натянутой тетивы неудовлетворённого желания.
Коротко поцеловав меня в губы, Кейн прижал меня к себе.
АЯ… всё ещё подрагивая от не до конца схлынувшего оргазма, распущено думала о том, что готова заниматься подобными вещами в любое время дня и ночи.
— Ловлю тебя на слове, — хмыкнул Кейн, перебивая пряди моих волос — снова свободных от захвата его рук.
— И вообще, — заявил этот наглец. — Как твой супруг и глава семьи, я только приветствую, когда возлюбленная жена сама проявляет инициативу. Это, знаешь ли, воодушевляет.
Нависнув надо мной, он поцеловал меня в грудь.
— Люблю тебя.
— Люблю тебя, — ответила я, с нежностью дотрагиваясь до его лица… сейчас снова ничем не отличающегося от человеческого.
Только вот эти светлые — очень светлые глаза…
Кейн, как обычно это бывало после мгновений нежности, не позволил мне самостоятельно подниматься с кровати (ну. или дивана), сам, на руках. относя меня в душ…
В этот раз наши игры продолжились и там — так, что в спальне мы оказались только к глубокой ночи. И только я почувствовала, что приближение уже подкрадывающегося сна, как нависший надо мной супруг своим невероятным взглядом в одно мгновение разогнал всю дрёму.
— Хочу тебя, — произнёс Кейн, сильной рукой приподнимая мои ноги себе на плечи. — Хочу.
Его язык ворвался в мой рот одновременно с другим вторжением в моё тело: чувствуя свою наполненность им, я застонала, требуя движения и удовольствий.
— Моя девочка, — хохотнул Кейн, руки которого принялись выписывать по моей обнаженной, ставшей вдруг опять очень чувствительной коже, какие — то невероятные узоры…
Это был танец страсти — страсти, которой нам было всё мало, несмотря на многочисленные оргазмы…
Где — то на третий или четвертый раз я вдруг осознала, что кричу в полный голос — кричу от наслаждения, потеряв всякий стыд и всякое стеснение… Спустя ещё несколько раз уже Кейн не сдерживается — целуя меня окровавленными — испачканными в моей собственной крови — губами.
Заснули мы только под утро, когда Кейн в очередной раз вынес меня из ванной и положил на свежие простыни.
— Надо отдохнуть, — взглянув на свой гаджет, с прискорбием в голосе сообщил супруг. — Иначе завтра ты будешь никакая.