Она улыбнулась. Любя эту боль. Она по–прежнему качалась в своем экстазе. Ее оболочка все еще трепетала от ее второго оргазма, но сейчас это угасало, обосновываясь в пульсации. В счастливой пульсации в самом ее сердце.
Она с любовью скользнула своими ладонями по его спине. Скользкой от пота. Такой гладкой. Бугрящейся твердыми мышцами. Он был везде таким красивым, как одна из тех известных итальянских статуй, вылепленных мастерами эпохи Возрождения.
Она улыбнулась, когда ее ладони властно изогнулись вокруг его твердой задницы, сжимая ягодицы.
Из него вырвался низкий стон, но он не двигался над ней. Он был мертвым грузом, лежащим поверх нее, застывшим внутри нее, соединенным с ней.
Она никогда не хотела быть отделенной от него.
Внезапная мысль совершенно ее потрясла.
О, нет. Даже не смей туда идти.
Он только что забрал ее «вишенку» наиболее удивительным эпическим образом.
Больше ничего.
Но ее глаза наполнись слезами. Нельзя было отрицать давление в горле, сильную боль в ее груди, как будто кулак сжимал ее сердце.
Она знала, что это за признаки. Они у нее были, когда она писала свои самые печальные песни. Те песни, которые выиграли ей пару «Грэмми» и множество других наград.
Ее шедевры.
Боже. Нет.
Просто. Не нужно.
Пожалуйста, нет.
Джану не хотелось двигаться. Ему хотелось никогда не покидать этот маленький рай.
Но он был должен.
Должно быть, он сейчас причинял ей боль.
Медленно подняв голову, он посмотрел на ее лицо.
Джан затаил дыхание.
На ее губах была безмятежная улыбка, ее глаза светились от удовольствия. От удовлетворения.
Знание о том, что он заставил ее так себя чувствовать, побуждало его хотеть кричать от ликующей радости или рыдать от облегчения.
– Я сейчас такая опустошенная.
В течение нескольких секунд он просто пялился на нее, думая, что он неправильно ее расслышал.
Она ему ехидно ухмыльнулась.
– Я так восхитительно заполнена итальянским блюдом, что могу отрыгнуть.
Он рассмеялся.
Она хихикнула, ее киска вибрировала вокруг него, снова заставляя его затвердеть.
Только эта женщина могла заставить его рассмеяться посреди того, как он ее трахал, и заставить его затвердеть всего через несколько минут после того, как он кончил внутрь нее, словно чертов катаклизм.
Он никогда не сталкивался с кем–то похожим на Валенну.
Никогда.
Он нежно коснулся ее лица, проводя пальцами по ее щекам.
– Да, без сомнения, ты уже не девственница, Валенна Джонс. Я таки лишил тебя «вишенки».
– Спасибо. Я боялась, что она превратится в чернослив. Ты герой моей «вишенки». Ты спас меня от консервации.