Дзебоев ответил, обращаясь ко всему обществу. Пришлось повысить голос.
– Не спешите. Собрание не окончено. Есть еще вопросы. Прошу всех сесть на свои места и помолчать еще десять минут. Реакция общества мне понятна. Теперь вопрос к господам импресарио: – Прошу повторить, когда состоялись гастроли вашего варьете в Бессарабии, в Кишиневе?
– В августе 1911 года, – ответил Сатурляев. – Мы предоставили вам разрешение, выданное господином губернатором Харузиным.
– Все слышали? – спросил Дзебоев.
– Разрешите? – с места поднялся и вышел на средину кабинета полковник Солоницын. – Сегодня на телеграфный запрос в Кишинев из Управления делами губернатора Бессарабии действительного статского советника графа Ивана Викторовича Канкрина пришел ответ следующего содержания: «Ни в 1911 году, ни в иные годы, ни в Кишиневе, ни в иных городах Бессарабии не проходили гастроли варьете «Сафо Эротик». Разрешения на представления этому театру варьете за подписью губернатора Харузина не выдавались. В 1909 году статский советник камергер Харузин Алексей Николаевич высочайшим повелением сложил полномочия губернатора Бессарабии и был назначен директором Департамента духовных дел иностранных исповеданий в Санкт-Петербурге». Подпись – Управляющий делами Бессарабской губернии. Для справки: подпись на втором разрешении, якобы поставленная градоначальником и генерал-губернатором Одессы генерал-майором Иваном Николаевичем Толмачевым – подделана. Прошу господ журналистов убедиться. Вот подпись на разрешении, а вот… – полковник Солоницын раскрыл толстенный фолиант «Образцы подписей и печатей должностных лиц Российской империи на 1911 год» – факсимиле реальной подписи Толмачева! Не идентичны!
Вдруг Сатурляев, оттолкнув полковника Солоницына, бросился к двери, распахнул ее и грудью налетел на офицера конвойной стражи во главе наряда, входившего в кабинет Дзебоева.
Через минуту и Сатурляев, и Мышковец смирно сидели посреди кабинета в легких наручных и ножных кандалах. Минкин в очередной раз сделал моментальный снимок, используя магниевую вспышку.
– И это еще не все, – сказал Дзебоев. – Прошу всех обратить внимание на пергаментный сверток, заклеенный банковской бумажной лентой, что на моем столе. Предполагаю, что в нем деньги. Взятка, предназначенная вашему покорному слуге. Этот пакет вынул из портфеля и положил своими руками на стол господин Мышковец.
– Ложь! – выкрикнул Мышковец. – Полицейская провокация! Пусть будет все по закону. Требую прокурора! Прокурора!
Из своего угла поднялся и подошел к задержанным Лаппо-Данилевский.