В первые же дни службы на Лаймерине майор Шолто настойчиво предлагал обнести рудник несколькими рядами колючей проволоки и держать туземцев, как он выразился, в ежовых рукавицах. Управляющий не очень понял, зачем шить рукавицы из мелкого насекомоядного зверька, и сослался на постановления Комитета Межрасовой Гуманности и необходимость постоянно следить за сохранностью ограждения. Шолто с сожалением простился с идеей огораживаний, но с его молчаливого одобрения блюстители третировали лаймеров при всяком удобном и неудобном случае, а порой совершенно без повода. Дескать, туземцы поголовно склонны к безделью, пока стрекалом под зад не ткнешь — с места не сдвинется...
Но Шолто нет под рукой, лаймеры в кои-то веки решились возмутиться, с паникующих блюстителей станется в целях наведения порядка открыть стрельбу по туземцам.
— Никто не умрет, — рявкнул таульгар, с трудом перекрывая общий галдеж. — Опасные животные убиты! Убиты, вы меня понимаете или как? — он с облегчением заметил подпрыгивающий над головами лаймеров длинный шест, на криво изогнутом конце которого болтались гроздья высушенных и ярко раскрашенных стручков. Палка символизировала некое подобие скипетра власти и являлась неотъемлемой частью облика Рафихаши, то ли избранного, то ли самовольно назначившего себя старейшиной над лагерем туземцев. Рафихаши исполнял эту должность еще при прежнем управляющем и достался Боумантессе вместе с прочим имуществом.
Бодро колотя палкой по головам и плечам взвизгивающих соплеменников, пожилой лаймер протолкался вперед, встав напротив Боумантессе. Управляющего всегда немного удивлял его наряд — позаимствованный у хумансоо старый рабочий комбинезон, оборванный и обтрепанный, зато обильно расшитый множеством ярких лоскутков. Коричневая кожа, выдубленная солнцем, дождями и ветрами, несколько залихватски торчащих седых прядей над лысой макушкой, маленькие выкаченные зенки, как у бушалаго, искривленный позвоночник и пронзительный голос — таков был глава поселения аборигенов. Обычно появление Рафихаши сулило неминуемый скандал, но сейчас Боумантессе почти обрадовался старому крикуну:
— Рафихаши! Ну, наконец-то! Растолкуй своим собратьям — бояться совершенно нечего. Вы в полной безопасности. Расходитесь по местам, мы все больше выбиваемся из графика!
Лаймер с размаху воткнул свою палку в растрескавшуюся землю, распялил широкий лягушачий рот и разразился ответной речью — режущей уши смесью из отдельных узнаваемых фраз на рог-спике, трескучих взлаиваний и булькающего кашля. Смысл улавливался даже без помощи лингвоадаптера: проклятие всем чужакам, свалившимся с небес и посягающим на землю Лаймерины, обвинения в лжи и угрозы нынешним же вечером покинуть Хаабо. Как удрученно признал управляющий, сейчас он не в силах помешать лаймерам перейти от слов к делу. Если туземцы разбегутся, на руднике останутся хумансоо, слаики и таульгар, чьих объединенных усилий недостаточно для поддержания установленного темпа работ. С хумансоо и слаиков вполне станется последовать за удирающими лаймерами. Тогда управляющий сможет пойти и с чистой совестью повеситься на балках цеха переработки. Авось они выдержат его тяжесть.