— Что? — управляющий в невольном изумлении затряс головой. Рафихаши испустил долгий клекочущий звук, похожий на звучную отрыжку и на издевательский смех хумансоо. — Что вы такое говорите?
— Прежде чем орать о неизбежной смерти и сломя голову бежать по джунглям, нам стоит сесть и малость потолковать, — самоуверенно заявил Вольный. — Вам, вашему помощнику, этому почтенному старцу, — он с приязнью кивнул оскалившемуся Рафихаши, — и мне. Можно прямо здесь, в присутствии свидетелей.
— Босс, выслушайте его, — зашипел Анкис. — Да, он туманно изъясняется, но в его словах кроется здравый смысл. Зря мы сразу к нему не прислушались. Все бы тогда обернулось бы совсем по-иному. Может, и Шолто остался бы в живых. Босс, он разбирается в том, о чем рассуждает.
— Ладно, — обреченно сдался Боумантессе и плюхнулся на низкое, занозистое крыльцо мастерской, туда, где образовалось крохотное озерцо тени. Уже не пытаясь скрываться, яростно поскреб ноющий бок. — Будь по-вашему. Отлично. Внимаю во все уши.
Рафихаши махнул своим: колыхаясь и наступая друг другу на ноги, лаймеры попятились, образовав встревоженно перешептывающийся круг с вкраплениями слаиков и людей. Кто-то приволок складные парусиновые стулья для Рафихаши и Анкиса. Хумансоо остался на ногах, привалившись к горячей от солнца дощатой стене. Похоже, ему требовалось быть уверенным в том, что никто не подкрадется к нему сзади.
Происходящее до крайности напоминало очередное деловое совещание с десятниками шахтерских бригад. Только проводимое не в умиротворяющей прохладе Малого Дома, а на оглушающей уличной жаре. Да еще с участием лаймера. При обычных обстоятельствах туземца никогда бы не допустили в общество существ с подтвержденной высокой степенью Индекса Разумности. Теперь крайне самодовольный Рафихаши восседал на хлипком табурете, помахивая палкой. Высохшие зерна в раскрашенных стручках звонко шелестели. Солнце выбивало ослепительно яркие искры из украшений в волосах хумансоо. Не хватало только прохладительных напитков и прислуги с большим зонтиком и опахалом.
Нарушая законы этикета и приличия, Вольный заговорил первым, обратившись к лаймеру:
— Почтенный, разрешите мои сомнения. Почему вы называете напавшее на нас существо чуждым Лаймерине? Разве оно — не порождение здешних лесов? Есть у него какое-нибудь именование, чтобы отличить его от прочих зубастых тварей?
Боумантессе хотел вмешаться, посоветовав хумансоо выбирать слова попроще, иначе абориген по скудости ума не поймет смысла и половины обращенных к нему фраз. Рафихаши передернул кончиками торчащих ушей и отозвался на почти правильном рог-спике, без присущего лаймерам шипящего акцента: