— Почему это мало? — удивился я. — Очень даже много! Я чемпионом мира хочу стать!
— И все?
— Нет, не все! Еще я желаю, чтоб мой народ жил счастливо, развивался, питался хорошо.
— Вот! — произнес Вася, и лицо его озарила улыбка. — Вот она — суть человечности!
— Где? — не понял я и начал лихорадочно озираться по сторонам, решив на секунду, что данное понятие — штука конкретно-материальная, и лежит она, как истина в «Секретных материалах», совсем рядом. Стоит только посмотреть в нужном направлении.
— Не паясничай, — вдруг очень серьезно проговорил Ферзиков, — мы не в цирке. Ты, Агамемнон, сейчас невольно сказал фразу, которая, на мой взгляд, и отражает ту самую суть, которую ты же мучительно ищешь столько времени. Когда доволен тем, что есть, а еще больше тем, что обязательно будет, когда заботишься в первую очередь не о себе, а о своих близких, когда готов пожертвовать ради них самым сокровенным и… лелеешь только несбыточную мечту… Да, да, не смейся, именно, мечту, которая, скорее всего, никогда и не осуществится! Только тогда ты постигаешь понятие человечности, самую его суть. Странно, почему Бог так несправедлив?
— Несправедлив?! — удивился я. — Да ты что, он же свел нас с тобой! Разве это несправедливость?! Смотри, сколько мы всего сделали…
— Пустяки… — отмахнулся Вася. — Мы с Олегом только о себе и заботимся… Это ты у нас почти альтруист. А про несправедливость я вот к чему… Среди людей столько «тараканов», а ты… Мне кажется, что именно ты, Агамемнон, по всей логике вещей должен был родиться человеком. Кстати, знаешь почему мы вашего брата не любим?
— Потому что мы разносчики заразы, так? Триппер ползучий?
— Нет, — рассмеялся Василий и тут же прикрыл ладошкой рот, чтобы не разбудить Олега, — кто тебе такую чушь сказал? Что за выражение, Агамемнон?
— Так Петр Антонович, твой отец, нас называет, — ответил я.
— Это он в сердцах, — сказал Вася. — Батя, как на пенсию вышел, сам не свой стал. Все не знает, к чему руки приложить. Да и матушка тоже… Вот за вашего брата и взялись. Хоть какой-то смысл в жизни появился. Мизерный, но, все-таки.
— Да я понимаю. Потому и не обижаюсь, — кивнул я усами и напомнил Васе о его обещании. — Ты собирался рассказать, за что люди тараканов не любят.
— А, да… точно. Так вот, мы… они… короче, люди не любят тараканов из-за того, что вы, на их взгляд, обезличены. Понимаешь, каждый человек обладает индивидуальной внешностью, собственной манерой общения, какими-то особенностями, а вы для нас все на одно лицо. Бегаете под ногами, толпитесь, снуете туда-сюда, создавая хаос…