Ха! Трижды ха!
— Нет слова и противоядия — не будет криптоподписи, — произношу жёстко.
— Что ты сказала?
— Выполняйте условия сделки.
— Не советую тебе отказываться от свободы, — отвечает Хорас и улыбается шире. — Это лучше, чем ничего. Заодно пообещаю не преследовать твою мать.
Мама! Я совсем забыла, что она тоже находится под пристальным вниманием Ашиля. А его более чем прозрачный намёк заставляет меня согласиться, несмотря на то, что схожу с ума от ярости и ненависти к леварцу.
— Ну… Хорошо! — отрывисто бросаю, вытаскиваю флэшку из кармана, протягиваю её на ладони. — Берите.
Хорас медленно приближается, забирает криптоключ так, будто я чем-то болею. Осторожничает, мерзавец?
— А теперь пошла вон, — говорит он мне, и я смеюсь.
— А флэшка не та. Я вас проверяла.
— Что?
Успеваю отклониться от пощёчины, делаю ответный выпад, врезаюсь пальцами прямо в солнечное сплетение Ашиля. Меня учили не зря. Я знаю нужные точки, и знания, наконец, пригодились. Больше нет страха причинять боль. Хорас протяжно стонет и оседает на пол. Дополняю удар, с усилием касаясь пальцами шеи, предплечий, груди.
— Дря-я-янь, — воет Ашиль под ногами.
Теперь правитель Еврикии обездвижен. Я возвышаюсь над ним. У меня есть несколько минут, чтобы добить подлеца. Наклоняюсь.
— Верни мне слово, Ашиль, — произношу. — Иначе я дотронусь до жи-чи, и ты сдохнешь как последняя шасса.
— Лиама… Ты в своём уме? — рычит Хорас. — Тебя убьют. Ты не дойдёшь даже до выхода.
— Я хорошо знаю базу. И умею взламывать коды. Сам меня научил.
Моя голова холодна. В душе стойкий лёд. Этот мерзавец растоптал меня гораздо сильнее, чем думает. Да… Возможно, я стану свободной, сохраню жизнь себе, маме. Но никогда не смогу любить и быть любимой. Я сделала Алларду больно, повела себя как последняя дрянь, пусть и хотела как лучше.
— Выполняй условия сделки, — жёстко требую, усиливая давление пальцев. — Вы-пол-няй, как говорил.
— А если нет? Убьёшь меня? — шипит Ашиль от боли. — Давай. Убивай.
Он закрывает глаза с противной полуулыбкой. Я же… Мне плохо. Реально плохо. Хочется придушить этого подлеца, но… Если я это сделаю, то поставлю себя на одну планку рядом с ним. Стану такой же отвратительной, гадкой. Уродливой буду лицом, уродливой стану душой. Этого добивается Ашиль?
— Да пошёл ты! — отвечаю презрительно. — Ублюдок! Ни чести. Ни достоинства. Твои слова пустой звук.
Разгибаюсь. Очередное решение даётся мне нелегко. Он играет, манипулирует, придётся и мне рисковать.
— Подписи Алларда действуют сутки. Потом всё. И делай, что хочешь. Мне уже всё равно.