Я положил руку ей на колено.
— Скоро. Я обещаю.
Я взглянул на нее, она кивнула, но выглядела разочарованной.
Никому и никогда я не позволял приходить ко мне домой. Если бы я лучше распланировал этот день, то прочесал бы дом с целью убедиться, что на видных местах не валяется ничего специфического. Файлы, стопки фотографий, нераспечатанный, еще не использованный одноразовый телефон… все эти вещи вынудили бы меня рассказать ей правду о моей жизни.
Я не был готов к такому.
И она, совершенно точно, тоже была не готова.
Глава 3
Кэтрин
Я не хотела оттолкнуть Уоттса и подвергнуть риску наши отношения, позволив ему снова замкнуться, как в ту ночь в отеле. Да, мне не терпелось узнать о нем больше. На самом деле, мне хотелось узнать о нем все, и было бы замечательно увидеть, где он живет.
Но я слишком хорошо понимала его желание держать свою жизнь в тайне. Я очень сильно хотела выяснить причину, которая вынудила Уоттса вести замкнутый образ жизни. Но намеренно дала ему возможность самому принять решение, по большей части из уважения к его личному пространству, но в основном, чтобы не оттолкнуть снова.
Он привез нас назад в Вашингтон, где мы остановились у магазина, чтобы купить сэндвичи, фрукты и напитки.
— Покажи мне свою скамейку, — сказал он, надевая солнцезащитные очки.
— Мою скамейку…
— Ту, на который ты каждый день обедаешь и читаешь мои электронные письма. Я бы хотел увидеть ее.
Мы стояли на тротуаре напротив кафетерия, в квартале от Национальной аллеи. Уоттс держал в руках картонную коробку с нашим обедом.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, — ответила я, — просто не ожидала этого.
Я показала ему дорогу до скамейки и была удивлена, что та оказалась свободной. Группки людей использовали обширное пространство газона для игры в тачбол,>1 иногда — во фрисби.>2 На тротуарах же было полно бегунов и прогуливающихся туристов.
Пока я открывала коробку, Уоттс осматривался по сторонам.
— Красивый вид, — сказал он. — Везде. Теперь я понял, почему ты выбрала это место.
Я передала ему сэндвич.
— На самом деле, выбор был сделан случайно.
— Точно. Потому что ты всегда смотришь вниз, на экран.
Я пожала плечами, открывая бутылку с холодным чаем.
— Сейчас две тысячи четырнадцатый год. Мы все смотрим в экраны. Это наш удивительный новый мир, триста-и-Бог-его-знает-сколько пикселей на дюйм одновременно.
Уоттс тихо усмехнулся:
— Цинично.
— Это правда, — сказала я. — Но в свою защиту хочу сказать, что много времени провожу за книгами. Настоящими, не электронными, спасибо тебе большое.
— Не заводи меня, — сказал он. Но эти слова означали, что я уже сделала это, когда Уоттс разразился пламенной речью в защиту бумажных книг. Наши мнения по этому вопросу полностью совпадали.