– Знаю, – не слишком любезно отмахнулась от собеседника девушка. – Я все знаю и все понимаю. И, верно, от того мне так одиноко сегодня. Я понимаю всех, но никто не желает понять меня!
Баронесса наклонилась ближе к кардиналу и громко прошептала, словно рассчитывая, что слова ее будут услышаны за пределами этой комнаты:
– Мне кажется, что он нарочно удерживает меня и его благородие на расстоянии. Он опасается, что я сумею уговорить супруга прогнать его. Для Джона это стало бы большой бедой. Ведь в этом доме он больше хозяин, чем слуга. Но только, умоляю вас, ни слова об этом его величеству! Ему незачем знать моих подозрений.
– Как вам будет угодно, дитя мое, – неуверенно пообещал кардинал Линн.
Напрасны были его старания понять, всерьез ли говорила девушка о поведении дворецкого, или ей взбрела в голову очередная нелепая идея. Одна из тех, что снискали баронессе Грей славу наивной девочки. И говорила ли Анна-Мария о своем супруге, когда произносила «любящий»?
Его высокопреосвященство покосился на дверь. Оснований подозревать, что их подслушивают, у него не было, но молодой кардинал посчитал лучшим довериться баронессе Грей в этом вопросе. И потому продолжения разговора не последовало.
– Ваша горничная сказала, что гости съедутся к половине восьмого, – сказал он вместо того, чтобы прямым вопросом прояснить поведение Анны-Марии и попытаться понять ее чувства. – Полагаю, у вас еще есть дела до их прихода. А, значит, мне пора идти.
– Да, пожалуй, вы правы, – ответила девушка, все еще находясь во власти прежних эмоций.
– Не желаете ли передать его величеству что-нибудь?
– Только мою благодарность. Я бесконечно рада была увидеть вас и выслушать переданные от его имени слова. Не знаю, что могло бы доставить мне большую радость.
Кардинал наклонился поцеловать протянутую руку.
– Не печальтесь, дочь моя. Кто знает, как в скором времени может все перемениться?
– С радостью или с грустью буду я вспоминать сегодняшний вечер? – добавила Анна-Мария.
– Все в руках Господа нашего.
Девушка едва слышно вздохнула. Натянуто улыбнулась. На лице ее при этом отразилась такая мука, что не могло возникнуть сомнений относительно ее нежелания расставаться с кардиналом. Отослав дворецкого, разумеется, обнаруженного возле двери в гостиную, Анна-Мария лично проводила его высокопреосвященство к выходу.
– Ступайте в дом. На улице мороз, – посоветовал кардинал.
Но юная баронесса ослушалась его и вышла на крыльцо, ежась от холода. Так она и стояла, пока карета священнослужителя не скрылась из глаз.
– Я вернусь к себе в комнату, Лайза. Сообщи, когда приедут гости, – отдала юная баронесса распоряжение.