– Меня самого вызвали к мистеру Осборну только около полуночи, – торопливо зашептал бывший аптекарь. – Днем начались роды у его жены… они думали, что справятся сами, но… Насколько я сумел определить, ребенок в животе лежит не так, как следует, и…
– И?
– Я читал, что в этом случае врачи настоятельно рекомендуют кесарево сечение, но…
– Но? – Стейн начал терять терпение. – Я не акушер, а хирург, однако знаю, что многие обходятся без этой опасной операции. Можно попытаться, тщательно изучив расположение плода, сделать наружный поворот…
– Вы не понимаете! – Казалось, Пелисье сейчас разрыдается. – Я подумал, раз это практиковали древние греки, то нет ничего сложного… и сделал надрез… но, не увидев младенца, испугался и немедленно поехал за вами!
– То есть вы вскрыли еще живую роженицу… и оставили ее как есть?!
В глазах у Стейна потемнело от ощущения, что он не сумеет сдержаться и свернет Пелисье шею прямо здесь, в этой спальне. Бывший аптекарь в ужасе отшатнулся, когда хромой, неуклюжий доктор в одно мгновение оказался на ногах и начал одеваться.
– Древние греки, чтоб вы знали, – сквозь зубы проговорил он, – делали кесарево сечение уже мертвым женщинам. Да и теперь оно показано исключительно умирающим. Поэтому готовьтесь к тому, что гибель роженицы и, возможно, ребенка окажется целиком и полностью на вашей совести.
– Умоляю! – всхлипнул Пелисье, бросаясь к нему. – Они не должны умереть, иначе меня ждут крупные неприятности! Супруга мистера Осборна – племянница моего тестя и благодетеля, господина Гарольда Таккера! Если с ней или с младенцем что-то случится, тогда… тогда мне конец!
Не слушая его, Стейн застегнул рубашку и принялся натягивать сапоги.
– Надеюсь, вы не пришли сюда пешком, а взяли экипаж? – сухо осведомился он.
– Да! Да, разумеется!
– Тогда едем как можно скорее. Попробую сделать, что смогу.
Назад он возвращался на рассвете, когда небо на востоке стало розовым и золотым, а прохлада и сумрак ночи стремительно исчезали, уступая дорогу новому дню. Какой-то мужчина – видимо, мистер Осборн – настойчиво предлагал ему экипаж, но Стейн отказался, объяснив это желанием пройтись пешком и немного развеяться после тяжелой, изматывающей работы. Людей на улицах было совсем мало, и он неторопливо брел по вымощенной известняковыми плитами дороге, изредка придерживаясь за стены домов. Усталость ослабила, опустошила его, но сегодня она была даже приятной. Так всегда бывает, когда то, что с большой вероятностью должно было закончиться плохо, неожиданно заканчивается хорошо – и не столько благодаря вмешательству свыше, сколько из-за упорства и приложенных человеком усилий. Тем более этот случай Стейн считал для себя особенным: ему, не сумевшему спасти свою жену и ребенка, удалось взять кормило