выше их ростом, поэтому ссутулилась, склонила голову и выжидающе уставилась на них своими кроткими глазами. Мэри подробно описала ей положение, в котором после смерти матери оказалась маленькая Элизабет, а Кейт на всякий случай добавила, что им известно о родственной связи девочки и миссис Чэпмен, поэтому они просят ее взять Лиззи под опеку и готовы, если потребуется, оплатить любые расходы.
Миссис Чэпмен слушала их, тихо кивая и всем своим видом выражая согласие и доброжелательность. А потом, не изменившись в лице, проговорила:
– Сожалею, мисс, но я ничем не могу помочь. Моя жизнь отдана служению Господу и преподобному – в храме и вне его, а также молитвам за братьев и сестер во Христе. У меня нет возможности вырастить дитя. Но я попрошу Всевышнего послать девочке праведных и благочестивых приемных родителей. Храни вас ангелы небесные и Пресвятая Дева Мария! – С этими словами женщина перекрестила их, повернулась и пошла обратно подметать крыльцо.
– Такого я не ожидала, – призналась Мэри, когда они сели в коляску и поехали домой. – Служить Господу можно по-разному, и не только усердными молитвами. Мне кажется, это грех – бросить беспомощное, к тому же родное по крови дитя на произвол судьбы.
– Это черствость и лицемерие. – Кейт хмурилась, глядя по сторонам. – Добрые христиане, вроде миссис Чэпмен, каждый день ходят в церковь, знают Библию наизусть и твердят о своей любви к Богу, но при этом грубы с соседями, скупы на доброе слово и давно уже мертвы сердцем. Возможно, преподобный ошибся: это не мать отказалась от распутной дочери, а Келли Паркер прекратила общение с матерью, фанатичкой и ханжой. – Девушка вздохнула и попыталась улыбнуться: – Не переживай, дорогая, мы непременно найдем другой способ пристроить Лиззи.
В субботу и воскресенье они много гуляли по городу, пешком и в коляске. Кейт с любопытством разглядывала дома, продолжая расспрашивать Джейсона об истории той или иной постройки, задавала скучные, по мнению подруги, вопросы о стоимости земли на острове и арендной плате, а по возвращении домой закрывалась у себя в комнате и все что-то писала, подсчитывала… Мэри не влезала в ее дела, предпочитая проводить свободное время за инструментом или книгой.
Рано утром в понедельник Роберт ушел на «Призраке» в очередное плавание, а вечером того же дня Эдвард Айвор торжественно объявил дочери, что доктор Норвуд согласился взять ее на обучение и что ее ждут в госпитале завтра к восьми утра.
Мэри так волновалась, что встала намного раньше назначенного времени. Она долго думала, в чем ехать в госпиталь, и в конце концов выбрала свое старое платье, в котором под видом горничной прибыла в Сент-Джордж. С тех пор девушка ни разу не надевала его – выстиранное и выглаженное, оно хранилось как память о долгом путешествии и неожиданно вновь пригодилось. Прическу она тоже сделала простую и строгую, чтобы сразу было понятно: ее намерения, как и внешний вид, продуманны и серьезны.