По дороге Настя обдумала слова умного человека и пришла к выводу, что он прав. И пришла она к такому выводу только потому, что готова была услышать. А готова была, благодаря Церберу: перепалку с Лупатовым Настя прервала из-за взгляда Данилы, в котором не было порицания или просьбы заткнуться; он смотрел… с восхищением и тихой печалью. Вот об этот спектр эмоций она и споткнулась, замолчала. Данила усмирил не силой, а принятием Насти такой, какая есть. А еще в его глазах Аида увидела себя, как в зеркале; отражение ей не понравилось, и захотелось понять почему.
Если бы Данила смотрел с презрением и насмешкой, Настя бы не успокоилась и перешла черту, разругалась с Лупатовым в пух и прах из принципа.
Куда уж было остановиться депутату, который мало того, что не правдолюб, а обычный лицемер, так еще и нотации выслушивал от соплячки со сгоревшим носом, которая на три жизни младше. Ему что же, следовало пустить слезу и признать, что он всю жизнь построил на плохо пахнущей основе, кривя душой?
А может, он и сам это знает, но в самообмане ему спать ложиться не так страшно. Не зря же некоторые раскаиваются только на смертном одре, когда исповедуются в грехах — и то из-за страха попасть в котел. Прав Прохоров, конечно. Когда умный вступает в спор с дураком, то спорят уже два дурака. Одно дело — высказать свою позицию, другое — орать и заталкивать ее ногой в глотку неготовому к этому человеку. Это как подойти к ничего не подозревающей девушке и сделать ей глубокий минет: она не поблагодарит, однозначно.
От мысленного ряда «Лупатов и минет» Настю передернуло и окончательно отпустило. Выйдя на улицу, она подошла к депутату и извинилась. А про себя подумала, что, пожалуй, осенью потратит немного времени, чтобы изучить самодурскую инициативу и поддержать ее противников. Пожалуй, это действительно тот случай, когда стоит делать, а не говорить.
— Зацепила же ты этого Лупатова, — заявила Майка, которой общество новой знакомой показалось более интересным, чем посиделки с Цербером.
— Такие склоки отнимают очень много энергии. Чувствую себя разбитой и пустой, — пожаловалась Настя.
В плане приручения Цербера между пунктами «Ревность» и «Восхищение. Воздушный танец» значилась только необходимость убрать из жизни Данилы других женщин. С этим оказалось легче, чем представлялось. Дина вчера была насильно эвакуирована с корабля под названием «Летов»; более того, Санька с Аресом умудрились выудить у куклы телефон, и теперь можно при желании влезть в ее звонки и сообщения. У Ареса имелись друзья-айтишники, которые могли с этим помочь.