Покурить меня надрало. Четыре утра, кошка опять играет в начало Великой отечественной, со стороны гитлеровцев. Прозвучавшее над ухом "мяу" схоже с началом бомбежки. Куда бечь, "завела порося", так и выполняй её требования. У неё прогулка утренняя, домой прибегает пожрать и в лоток навалять. Зову её нежно "Крыса–Анфиса", хотя на самом деле круче её нарекла дочь, – Тарзанкой, я сократила до Тарзы. Прижилось. Всем кошка хороша, мышей кладет штабелями, но немка, она, немка! Я до ночи Каменистого зачиталась про Стикс, Улей, да, как только не нарекают, может лоскутное одеяло еще не использовали(?), хотя, что греха таить, – подсела, как наркоман на героин, подъем потому тяжело пошел. Кряхтя доковыляла до входной двери подъезда, выпустила кошку, посмолила, закуталась посильнее в махровый халат – не май месяц на дворе. Мыслей в голове ноль, так одна заблудившаяся, жужжит — спать. Вернулась до ложа семейного. Отрубилась.
Вторая немчура – будильник. «Хозяйка, пора просыпаться, хозяйка, пора просыпаться» – и все это на одной поганой ноте… пора, так пора. Желание на данный момент одно – разбить к черту, растоптать на мелкие запчасти. Из души прет что–то черное, злобное. Чувствую себя черным властелином.
Куркулизм благим матом завопил, – отставить!
Мои резво оседлали утюг – так нежно называю нашу машинешку, жертву аборта Российского автопрома – серую девятку, кажись. Умчались. Примерный отец семейства – на работу, дочь – в школу, на прощанье чмокнула меня в щеку.
Я же чай хлебаю, голова начинает болеть, а впереди работа. Блин, пойду еще покурю, с горя. Работать –то мне приходится как раз больным органом. Печалька.
Разбитое состояние последнее время преследует меня постоянно, так и понятно – стресс ежедневный, отпуск третий год перед носом фигу крутит. Порой то в руку прострелит, то ногу приволакиваю. Отпустит, я и рада. Неделю по врачам бегала – больничного не предложили, а сидеть в очередях, выслушивая стариковские откровения, не претит конечно, но и время убегает. Бросила грязное дело.
О! Кошка вернулась. А на её хвосте три мачо полосатых. Млин загуляла. В уме начала прикидывать, когда у нас ожидается пополнение? На её очередное завывание открыла пошире дверь подъезда и обомлела.
Не сиреневый, романтичный, а противно воняющий калошами зеленый, как кисель, густой туман захватывал мир своими загребущими щупальцами.
– Да ну его!1
Такого просто не может быть, – сигарета привела в чувство полоснув огоньком по пальцу.
Пялься не пялься, первая осознанная мысль – дочь!?
Наверное, хоть раз с вами такое случалось, пример, конечно, из черного, но к теме близок. Когда умирает близкий, родной, любимый человек или хорошо знакомый, ведь до последнего не веришь, на гроб смотришь, на заострившееся лицо, а не веришь – так со мной в данный момент.
