Пока все другие обустраивали небольшой лагерь, искали хворост до костра и умывались водичкой из ручья, Лета стояла, закрыв глаза и вкушая всю прелесть горного воздуха. Как же это было восхитительно…
— Тяжело привыкнуть к климату, да? — полоснул по её ушам ненавистный голос.
— С чего решил? — отозвалась она.
— Да ты вся испариной покрылась, — заметил Конор.
— Отвали.
— Учти, тебя никто на ручках не понесёт. Ну, разве что твой ручной пёсик.
— Я сказала, отвали.
— Ты лучше присядь. Так будет легче.
В его безобидных словах чувствовалось такое презрение, что Лета открыла глаза и поглядела на него. Он ухмылялся. Впрочем, как и всегда. Все двадцать четыре часа в сутки.
— Отойди. По-хорошему прошу.
— Узнать бы, как ты просишь по-плохому, — проговорил он, но оставил её в покое.
Лета цокнула языком, провожая его взглядом.
Она выпустила воздух из лёгких, только сейчас заметив, что стояла напряженная, вцепившись ногтями в собственную ладонь за спиной. Этот тип её нервировал, хотя ничего особенного не делал, только бросался ехидными замечаниями. Но она всё равно чувствовала какую-то… опасность.
Ощущения были странные и совсем незнакомые.
Она вернулась к отряду, когда костёр уже разгорелся, а на равнину опустилась ночь. Берси настраивал свою цитру, и девушка, недолго думая, направилась к нему. Положив сумки рядом с его пожитками и отстегнув ножны от ремней на спине, она села рядом. Кто-то уже дремал, кто-то продолжал полоскаться в ручье, а северный бард выглядел наиболее бодрым из всех.
— Споёшь для меня? — попросила она, чем вызвала у него румянец на высоких скулах. Или это был просто отсвет от пламени костра.
— Что желает милая госпожа? Песню, гимн, легенду? — улыбнулся Берси.
— А есть у тебя произведение о твоём прошлом?
Он поглядел на неё искоса и откинул кудрявую прядь с лица.
— О моей прошлой жизни? Нет. Ничего. Она была бесславной, как и жизни всех Сынов до их избрания.
— Почему?
— Многие из нас — либо бывшие трэллы, либо бедняки, которым приходилось выживать, — пояснил с неохотой Берси.
— И вы умеете сражаться?
— Он тебе не сказал?
— Кто?
— Родерик.
— Что я ей должен был сказать? — отозвался тот, подойдя к ним и плюхаясь землю рядом.
— У нового поколения Сынов появился сехлин, — улыбнулся Берси.
— А, ты про это.
— Что? — недоуменно произнесла Лета.
— Его зовут Ви, и раньше он служил в личной гвардии императрицы. Более доблестного мужчины я не знаю, — пояснил Берси. — Он присоединился к нам, потому что сердце его полно теплоты и любви к слабому человеку. Он неоднократно просил императрицу смягчить жестокие законы, не брать кровь хотя бы у детей и позволить нам законно покидать Север, но она была непреклонна.