- Мартынов, ты – хамло, - хмыкнула Емельяна. – Предлагаю отметить! Завалимся в пиццерию, закажем чего-нибудь вкусного. Что скажешь?
- Завалимся, - согласился Тим, шутливо стукнув по носу подопечную ее же документом. – Отцу сначала сообщи. Шеф уже дважды звонил. Интересовался.
- И неймется же ему в медовый месяц, - фыркнула Емеля. – Будто бы дел других нет, кроме как меня контролировать.
- Скажи «спасибо», что он не контролирует, как раньше, - пробормотал Тим, придерживая для девчонки заднюю пассажирскую дверь.
- Тима, мы ведь договорились, не вспоминать, - с укором бросила Емельяна. – Ты обещал, что никто не узнает.
- Обещал, - ворчал Тим. – Знаю я, и этого достаточно. Я, знаешь ли, до сих пор седеть начинаю, когда вспоминаю тебя в отключке в окружении людей в белых халатах.
- Я не хочу говорить об этом, - твердо, чуть повысив голос, бросила Емельяна. – Не сегодня. Вообще никогда не желаю!
- Молчу, молчу, - Тим поднял ладони над рулем, словно принимал поражение от вредной противницы. – Пиццу?
Емельяна кивнула. Она не хотела ничего говорить. В горле появился ком, который было все еще трудно проглотить. Ком, сплетенный из обид, разочарований и боли.
Ладонь, собираясь скользнуть на плоский живот, дрогнула и сжалась в кулак. Капельки слез, готовые сорваться на плотную ткань школьной формы, затуманили пробегающие мимо картинки.
- Пиццу, - эхом повторила Емельяна, выдохнула, сморгнула непрошеные слезы и вынула мобильник из кармана строгого жакета.
Тимофей, сосредоточенно следя за дорогой, поглядывал в зеркало заднего вида на девчонку. Емеля, прижав телефон к уху, болтала с Ажуром и его молодой женой. Шеф, почти сразу же после свадьбы, умотал на острова. И, кажется, Мартынов был рад этому. В противном случае, Степан Семенович вынул бы ему все внутренности и намотал на ближайший столб. Нет, Тим, разумеется, не боялся понести заслуженное наказание. Ведь не уберег подопечную. Просто девчонку было искренне жаль. Мелкая совсем, а уже натерпелась за последний месяц.
При этой мысли Мартынов крепче сжал руки на руле. Нет, и все же придет время, встретит он этого гада Арканова, и вмажет ему еще разок. Только теперь уже основательно, до выпавших зубов и переломанной челюсти.