—Виноват тот больной ублюдок, который поджег твою комнату.— Рука Себастьяна напрягается вокруг меня. —Я так рад, что перевез тебя.
Я прикрываю его руку, лежащую на талии, своей.
—Я тоже.
Себастьян разводит пальцы и переплетает их с моими, складывая наши руки вместе.
—Расскажи мне остальное. — Когда я не отвечаю, он говорит:—Ты выглядела такой опустошённой. Расскажи мне, Талия.
Я сглатываю и киваю.
—Я теряю воспоминания об Амелии из своей памяти. Я больше не могу точно представить, как выглядело ее лицо, —мой голос срывается, когда я заканчиваю. — Этот рисунок был единственным, что у меня осталось от нее, Себастьян, единственным приятным воспоминанием. Больше никто не выжил после пожара.
—Раньше ты не упоминала о пожаре, —тихо говорит он.
Часть меня хочет исповедаться во всех своих грехах. Я зажмуриваюсь и закрываю глаза. Я не могу рассказать ему все. Я просто...не могу, но я могу рассказать ему о пожаре.
—Когда я вернулась в свою квартиру после того, как ты меня высадил, в здании произошёл взрыв, уничтоживший наш дом. Позже нам сказали, что это была утечка газа.
Он нежно целует меня в затылок:
—Мне жаль.
—Мне тоже,—шепчу я. Несколько мгновений тишины заполняют пространство. Это правильно, лежать здесь в тишине с ним.
Когда загорается ярко-красный сигнальный огонёк в виде циферблата часов Себастьяна, лежащих на тумбочке, я сразу вспоминаю надпись на обороте. Я горжусь тем, что называю тебя сыном, Себастьян. Будь храбрым, верным и защищай семью превыше всего. Мне нравится, что его отец видел в нем эти качества, даже когда он был мятежным подростком.
—Одиннадцать, —тихо говорю я. —Скажи мне, почему ты каждый день ставишь будильник?
Себастьян выключает беззвучную сигнал и снова обнимает меня.
—Я же говорил, это напоминание.
—Оставаться прилежным, осознанным и готовым. Я знаю, но ты не сказал мне, почему.
Он вздыхает в мои волосы.
—В ту ночь, когда умерла моя мама, я вернулся домой поздно. Я выпивал и делал то, чего не должен был делать,—он делает паузу и резко выдыхает, как будто воспоминание все еще причиняет ему боль. —Одиннадцать — это когда злоумышленник вошел в наш дом. Если бы я был полностью трезв, все могло бы сложиться иначе. Возможно, я мог бы взять ситуацию под контроль и защитить ее.
—Так вот почему ты не пьешь? — Когда он не отвечает, я говорю:—Трезвый не может остановить пули, Себастьян. Твоя мама гордилась бы защитником, которым ты стал, добром, что ты сделал, и людьми, которых ты спас.
Он сжимает мою талию.
—Я всегда забочусь о безопасности тех, кто мне небезразличен.