Я хихикаю над его каламбуром и его губами. Посмеиваясь, он обнимает меня. Когда он снова перемещает нас под брызги, я кладу голову ему на плечо и вздыхаю от удовольствия, чувствуя себя такой счастливой в его руках. Протягивая руку, я наслаждаюсь массажным действием воды, бьющейся о мою ладонь.
— Я понятия не имела, что душ в темноте может быть таким чувственным.
Себастьян располагает одну из своих рук прямо над моей, собирая в нее воду.
— Что ты видишь, Талия?
Когда я смотрю на сложенную чашечкой ладонь, он раскрывает пальцы, и все это стекает, ударяя мою руку и соскальзывая в прозрачные ручейки.
— Я вижу воду.
— Помнишь, какие три мои любимые вещи были в твоём приглашении на бал у Хоторна?
Я кладу свою ладонь на его и складываю наши руки вместе.
— Это был чёрный, красный и вода.
Я чувствую, как он кивает позади меня.
— Как и мы. Вода является фаворитом, потому что это одна константа, которая никогда не меняется. Она всегда остаётся прежней. Несмотря ни на что.
Я таю, что он считает нас как чёрный и красный, такими же устойчивыми и постоянными, как вода, но его голос звучит разочарованно, заставляя меня задаться вопросом, какой более глубокий смысл он пытается передать. Затем он снова набирает воду в руку и глубоко выдыхает, когда отпускает ее, я вдруг понимаю, что он пытается мне сказать.
Я делала все, что могла, чтобы Себастьян рассказал мне о своём дальтонизме, в то время как Себастьян, по-своему, показывал мне пределы своего видения. Взять меня с собой принять душ с ним только верхушка. И вот всё вместе, всё, что он говорил и делал, устремилось ко мне, встало на свои места.
Вода — это единственное, что осталось бы прежним в мире, внезапно лишённом цвета. Возможно, он любил воду, когда служил на флоте, но теперь прозрачная жидкость имеет еще большее значение в его жизни. Это нормальное явление. Точно так же, как стоять в вечернем свете. Все цвета становятся монотонными в тёмном свете ночи. Вот что он имел в виду в ту ночь, когда я вошла в его тёмный гостиничный номер, и он сказал:
— Для меня это нормально.
И он купил мне чёрный шарф по той же причине, что и кружевную маску. Конечно, он может превратить что угодно в сексуальный объект, но то, как он ухмыльнулся этому продавцу через чёрную шёлковую ткань, пока мы оба были под ней, говорит мне, что это был способ Себастьяна показать мне, как выглядит жизнь его глазами. Он хотел, чтобы я поняла, как он видит... в оттенках серого и черного. И красного.
Даже с его недостатками Себастьян видит меня лучше, чем кто-либо другой. На очень многих уровнях. Теперь моя очередь сказать ему, что я тоже его вижу.