— И что может грозить моей семье? — с иронией поинтересовался Ростислав. Оборотень был готов признать, что мужчина держался весьма достойно при данных обстоятельствах. — Не от себя ли их запер?
Роман усмехнулся. С тех пор, как он ушел от Эльзы, больше ее не видел. Не стал заходить. Боялся сорваться.
— Теперь это моя семья. Я принес кое-какие бумаги. Ознакомься.
Оборотень протянул Ростиславу стопку листов. Мужчина с трудом подошел к решетке и принял бумаги. Вернувшись на постель, углубился в чтение.
— Я это не подпишу! — муж Эльзы демонстративно порвал бумаги.
— Подпишешь, — Роман догадывался как отреагирует Нечаев, а потому достал из папки аналогичную стопку бумаг и аккуратно положил на пол рядом с камерой, сверху водрузив шариковую ручку.
— Жаль, что ты не сдох, урод! — процедил сквозь зубы Ростислав.
— Тебе стоило добить меня, когда представилась такая возможность, — вот уже минут двадцать, как он стоял около камеры, в которой находился пленник. Его устроили с комфортом. Кровать с чистым бельем, четырехразовое питание, телевизор. — Ты смалодушничал вчера.
Подвал, больше напоминающий подземелье в средневековом замке, был оснащен несколькими камерами с соответствующей атрибутикой: кандалы и ошейники, прикрепленные цепью к стене. Иногда приходилось запирать здесь взбесившихся оборотней. У Романа промелькнула мысль, что, если бы он не был альфой, запросто оказался здесь.
— Что ты сделал с Эльзой? — мужчина поднялся и снова поплелся к решетке, разделяющей их. — Как она?
— Доставил удовольствие? — предположил Гривцов, явно издеваясь. Нечаев побледнел.
— Значит, все-таки изнасиловал?
— А тебе не приходило в голову, что она сама мне с радостью отдалась, когда поняла, что ее муж — жалкий болван? — Роман знал про снотворное, знал про планы Эльзы уехать. Он много чего успел выяснить у Галины Степановны. «Святая женщина», а какая языкастая! Стоило лишь намекнуть, что они с Эльзой давние любовники, как женщина тут же сделала далеко идущие выводы…
— Жалок ты, — вдруг сказал Ростислав. — Гоняешься за женщиной, которая никогда не станет твоей!
И тут пленник сделал то, что Гривцов ожидал от него меньше всего. Плюнул ему в лицо.
Роман лишь усмехнулся, вытираясь:
— Говоришь, не станет моей? Хочешь посмотреть, как твоя драгоценная супруга с радостью отдается мне, стонет от моих ласк, кончает подо мной?
Мужчина потрясенно молчал.
— Подписывай бумаги. Как достаточно оклемаешься, сможешь уйти отсюда, конечно, при условии, что забудешь о ее существовании.
Полчаса назад адвокат привез бумаги. Готовые бумаги на развод, соглашение о передаче родительских прав и другие необходимые документы, чтобы навсегда освободить Эльзу даже от тени присутствия этого мужчины в их жизни. Или себя.