А этот… греза моя. Жену и то случайно прибил.
Разозлившись, я схватила с прилавка зажигалку, взяла из россыпи сигарету и выскочила на улицу – на холод, Софьюшка, на холод. Я боялась стать благородно терпеливой и ввязаться в историю. А у меня через полгода защита диплома и новая жизнь.
Минут пять я мерзла и курила. Из палатки не доносилось ни звука. Печальная тишина окутала субмарину «ООО «Альянс», темень, прореженная фонарями пугала, и мне почему-то показалось, что за переборкой субмарины остался товарищ-матрос. Без надежды, без глубоководного костюма с запасом воздуха, преданный и покинутый экипажем. Ему плохо, он погибает и помощи не ждет. Картинка выписалась темным маслом, лицо подводника белело из темноты иконописным ликом первого христианина.
До завтрашнего утра оставлю товарища-матроса у себя, решила я и вошла в палатку. Вздохнула, посмотрела на гостя и поймала себя на мысли – лукавишь, Софья.
Жалость и, определенно, надежда на роман перемешались в соотношении пятьдесят четыре к сорока шести. Ни одна нормальная российская деваха не вышвырнет ночью на мороз такого красавца. Если кто-нибудь, где-нибудь встретит на своем пути стойкую женщину, выгнавшую пинком за дверь вылитого Джеймса Бонда, позвоните, пожалуйста, где б ни была, приду взглянуть на эдакую особу.
А Кирилл Туполев даже не пытался выглядеть Джеймс Бондом. Он напоминал проколотый воздушный шарик без воздуха. Ему было плохо, он был один, а я… черт дери меня за ногу! Давно не совершала добрых поступков.
– Кирилл, я могу вам чем-нибудь помочь?
– Вы уже помогаете, спасибо, – уныло пробормотал он.
– Да вроде бы ничего особенного…
– Нет, нет, Софья, – горячо перебил Туполев и немного оживился, – уверяю вас, я очень благодарен! Без вас я бы давно чокнулся! Ни с одним из своих знакомых я бы не смог быть так… так… как бы это точнее выразить…?
«Так откровенно малодушен? – предположила я. – Испуган? Натурален?» Кирилл не мог подобрать фразу, выражающую свое унизительное состояние.
Странный народ эти мужчины, поплакал бы как следует, глядишь – и полегчало бы.
– Что вы собираетесь делать дальше? – перебила я.
– Не знаю, – честно ответил он. Мне даже страшно подумать о том, что будет завтра. Поверьте, я знаю, что такое тюрьма.
– Неужто сидели? – поразилась я.
– Ну что вы. Конечно, нет. Но вы помните, что произошло четыре года назад?
– Не помню.
– Из-за этой истории Назар не может вернуться в город… Все так плохо. Неужели вы ничего не знаете?
– Нет.
– Странно. Мне казалось, весь город в курсе.
– Я не весь город. У нас разный круг общения.