– Я буду тебе писать. Одно письмо в месяц.
– Обещаешь?
– Клянусь.
Он привстал с ящика и потянулся ко мне.
Пожалуй, это чересчур, решила я и ушла в сторону. Не удержав равновесия, он вытянулся вдоль прилавка и уткнулся головой в коробки с «Волшебной фантазией».
– Черт! – Одна из коробок слетела на пол, Кирилл собрался нагнуться, но не успел. Бросил взгляд на свой дом и замер: – Софья, там свет.
– Где?
– В моем окне. В гостиной.
Я проскользнула под его рукой, посмотрела на окна дома из красного кирпича. В одиннадцать вечера многие из них еще не погасли, в том числе и знакомые окна гостиной Туполевых были хорошо освещены.
– Странно, – пробормотал Кирилл. – Милиция давно уехала. Кто там бродит? – В его голосе послышалось прежнее волнение.
– Я думаю, это ваша горничная. Ее вызвали и она наводит в квартире порядок.
– Софья, выходи за меня замуж. Ты самая умная женщина, после учительницы алгебры! Но ей восемьдесят четыре года. Выйдешь?
– Обязательно. Только сначала отсиди.
Каждому заключенному нужна жена хотя бы по переписке. Тогда сидение обретает конечную цель и благородную направленность. Нельзя отказывать в милости падшим, убогим и больным. Меня всегда умиляла сцена из «Женитьбы Бальзаминова», когда две чистые бабки с банными тазами пихали бублики в руки, протянутые сквозь решетки. У матушки Сережи Бальзаминова была специально припасена связка свежих бубликов – да не оскудеет рука дающего.
Кирилл с трудом выпрямился и потер поясницу.
– Полцарства за постель.
– Спина болит?
– Ноет, – признался он и пошутил: – Никогда не сидел столько в скрюченной позе на пивном ящике.
– В принципе после двенадцати я могу закрыть палатку.
– В самом деле? – оживился Туполев. – Можешь?
– Могу. Когда нас переселили с проспекта в глубь двора, ночной торговли почти нет. Раньше машины останавливались, жители из квартала напротив добегали. А сейчас все ходят на параллельную улицу к трамвайной остановке.
– Ну и?
– Мне надо позвонить хозяину. Сколько времени? – Я отодвинула Кирилла и посмотрела на будильник за его спиной. – Пять минут двенадцатого. Еще не поздно…
– Дать сотовый?
– Давай. У меня на счету почти ноль.
Дозвонившись до Ибрагима Аслановича, я наврала ему, что плохо себя чувствую и пообещала – завтра в восемь утра, до прихода Земфиры на смену, буду на месте. И поскольку я редко пользовалась подобной возможностью, наш дорогой Душман дал лишь одно напутствие:
– Деньги в кассе не оставляй!
– Конечно, Ибрагим Асланович. Спокойной ночи. – Я вернула телефон Кириллу и улыбнулась. – После двенадцати приглашаю к себе в гости.