– Пей кофе, а лучше чай, и ложись спать, – приказным тоном сказала я. – Можешь занять мою постель, там теплее.
– Ты скоро придешь?
– В двенадцать сдам смену и сразу домой. Только в магазин забегу.
– Не задерживайся, – попросил Кирилл.
– Ни в коем случае, – пообещала я, хлебнула кофе, проглотила бутерброд с сыром и помчалась на подводную лодку.
* * *
Благодаря нескольким сердечным ожогам и активному подростковому бунтарству, к четвертьвековому юбилею я подошла изрядно подготовленной – научилась приспосабливаться под ситуацию, немного анализировать и приобрела стойкий иммунитет к всяческого рода женским истерикам. Истекшие двенадцать чесов показали – выучка не прошла зря. Нервы в порядке, голова соображает, с такими показателями можно смело отправлять Иванову Софью в тыл врага и готовить коробочку с медалью. Я ни разу не ошиблась со сдачей, не переспрашивала покупателей «Какие, какие вам конфеты?», работала, как и прежде четко, без сбоев. И одновременно шустро ворочала мозгами.
«Как мог Кирилл подумать, что убил свою жену одной пощечиной? – думала я, меняя деньги на сигареты. – Он не похож на истерика или слабоумного. Почему он не стал искать помощи у друзей, а сидит в моей коммуналке и терпеливо ждет? Он в чем-то не откровенен со мной? Мероприятие по добыванию ноутбука он считает опасным и не хочет подставлять друзей? Почему? Почему он двенадцать часов крутится возле меня?! Действительно так одинок?»
Вопросы копились и множились, голова гудела, как перегретая трансформаторная будка, но пока соображала. «Если он собирается всего лишь загребать жар чужими руками, это одно. В подобном настроении нет реальной опасности, ситуация привычная, спасибо бывшему мужу. Но если он втягивает меня в какую-то аферу? Где гарантия того, что из квартиры я вынесу только ноутбук с текстом, а не все состояние семейства Туполевых?»
Попадать в некрасивую историю я не хотела. Слишком хорошо знала, как влиятельные люди разбираются с недругами – такому типу, как Генрих Восьмой перекрыть кислород какой-то продавщице из ларька, раз плюнуть. Только бровью поведет, и Софью Иванову выкинут из института, субмарины Ибрагима Аслановича и города вообще.
Рисковать?
А ради чего, спрашивается? Чем я обязана Кириллу Туполеву? Жизнью, дружбой, положением? Кирилл Туполев подхватит чемодан и полы кашемирового пальто и ищи ветра в поле. На амбразуре останется грудь Софьи Ивановой.
Господи Всевышний, ну почему не бывает простых решений?! Почему нельзя проявить благородство без проникновения в чужое жилище?! Я мало сделала? Пригрела беглеца, сохранила его рассудок в видимом здравии, не дала броситься под поезд…