Рейн выставил перед собой руку и прорычал:
– Всяко не с тобой обжиматься. Стой, где стоишь.
Лешек стянул с плешивой башки шапку и по-халдейски улыбнулся.
– Ваша лошадка устала, да и Вам вода бы не повредила.
– Обойдусь. Я здесь, чтобы поговорить.
– Так задавайте, господин выжлятник, – старик перехватил направление взгляда своего собеседника и кивнул. – Вы не глядите на моих ребят, господин выжлятник. Люди напуганы, а с тех пор, как мужики бежали из Подлеска, – старик выдохнул и горько покачал головой, – собака его разбери, откуда теперь беда придет.
Рейн замер. Дело было отнюдь не в том, что старик принялся отвечать на еще незаданный вопрос. Не в том, что старая паскуда изображала страх, но не испытывала этого чувства. Отнюдь не в этом. По-осеннему прохладный ветер сменил направление, и со стороны клятого амбара, со стороны мужичья, каждого из которых следовало выпороть лишь за то, что те не отводят от секутора своих глаз, потянуло кислятиной. Слабый запах, еще не обретший силу, не превратившийся в зловоние, исходил из того амбара.
– Вас интересуют мужики, что третьего дня по реке сплавились… Вы же их ищете?
– Не твое собачье дело, – гаркнул Рейн и лишь потом понял, что потерял контроль над голосом. – Не твоего ума дело, – повторил он.
Мерзкая собачья улыбка под седыми усами. Взгляд с хитрецой. Лешек говорил медленно, словно повторяя за кем-то:
– Вам амбарку показать? Так смотрите на нее, господин секутор. Мы там порося закололи. К празднику готовимся.
Младший из людей Горста чувствовал, что над ним издеваются. Рейн сделал шаг вперед и наградил старика звонкой пощечиной. Не раздумывая, ударил старосту в грудь, и, стоило тому согнуться в три погибели, выхватил меч, и направил его на группу деревенских.
– Стоять, курвино племя!
Только сейчас Рейн увидел в руках мужичья цепы да веревки.
– Стоять! – прорычал он и был уверен, что его услышали.
– Браты! – вскрикнул староста и поднял к небу руку. – Зибор!
Один из деревенских вышел вперед. Он был безоружен, или так только казалось.
– Отец?! – прокричал он. – Вяжем суку?
Рейн схватил Лешека за волосы и приставил к его горлу лезвие.
– Ты еще не понимаешь, – откашлялся старик, – ты яришься, а не разумеешь одного.
Рейн промолчал.
– Ты токмо одно знай. Пока ты Хозяйке не враг, у тебя и в Ивах врагов нету.
– Что ты несешь?!
– Тебе бы с Витом погутарить, да занят он. Позже приходи. Завтра по утру мы праздновать начнем и к любви хозяйской приобщимся. Приходи. Тебе тут рады будут, а покамест проваливай. Парням моим остыть надо.
Рейн поглядел на деревенскую арку.