Вместо цепного пса Зеев завел огромного молодого волка. Зверь ходил за ветеринаром следом, словно за вожаком, и отпугивал ретивых любителей поживиться дичиной без охотничьего билета.
Долгими вечерами Зеев любил посидеть на крыльце потемневшей от старости лесной избы. Слушал шумы и шорохи, хруст ветвей и негромкую перекличку листьев, внюхивался в богатый, пахнущий грибами и мокрой травой воздух, бездумно смотрел на ранние звезды. Гладил волка по большой голове, напевал ему что-то ласковое без слов. Разговаривать он с годами почти разучился, но не слишком переживал об утрате. И даже без книг не скучал больше.
Жизнь текла своим чередом, неизменная и неспешная, время сыпалось мокрым песком сквозь пальцы. Лес любовно смотрел на блудного сына, шелестел для него ветвями, укрывал от врагов и бурь.
О зоопарке волк забыл навсегда.
Ехали медведи на велосипеде
Медвежата Пуша и Вахмурка появились в зоопарке неизбежным осенним злом. Их мать то ли погибла весной, то ли пала жертвой охотников. Сироток подобрали туристы, отнесли до ближайшей деревни, зоотехник, добрая душа, приютил малышей в сараюшке — на потеху себе и внукам. Сперва звереныши возились в соломе, шугались веника, петухов и свирепых уличных кошек, затем подросли стали жрать в три горла и показывать зубы. Их хозяин оказался достаточно сердоболен, чтобы загрузить проблему в «уазик» и отвезти в город. В зоопарке развели руками, поворчали, но взяли. Директор который год собирался издать приказ о запрете приема у населения диких животных в частности медведей, волков и лис — и всякий раз откладывал документ в долгий ящик.
В топтыжнике кое-как освободили место, ветеринар осмотрел зверят и обнюхал, удостоверив, что пополнение — здоровые девочки, служитель дядь-Миха дал новичкам клички — и у Пуши с Вахмуркой появился их собственный дом. Выглядели медвежата совершенно одинаково — толстенькие, пушистые, смешно переваливающиеся. А вот по характеру отличались категорически. Вахмурка оказалась ленивой и нелюбопытной, кроме сестры и еды не интересовалась ничем, мало играла и много спала, готовясь к зиме. А в обаяшку Пушу вскоре влюбились все, от дворников до директора.
Милые медвежата не редкость — первые год-два они охотно идут на контакт, обнимаются и играют с людьми. Лишь с годами проявляется коварство и скверный нрав, особенно у самцов. Но очарование Пуши било навылет. Маленькие глазки медвежонка сверкали веселым любопытством, она тянула к людям лапы, бежала навстречу входящим виляя всем телом, словно неуклюжий щенок, лизала руки, совала морду под мышку и тыкалась в лицо мокрым носом. И дело было не в лакомствах — покушать Пуша любила, однако встречала гостей совершенно бескорыстно. А как она играла! Кувыркалась, путаясь поймать куцый хвост, плескалась в лохани словно енот, подбивала на борьбу и догонялки лентяйку Вахмурку, мордой катала по полу яблоко, вставала на задние лапы и вышагивала перед решеткой словно барышня на сельских танцах. Посетители ей аплодировали, а маленькая артистка пыхтела и довольно высовывала язык.