Дни складывались в месяцы, месяцы в годы. Оленье стадо то пополнялось, то редело, то снова росло, от Партизана остались лишь рога на стене, его преемник, кривоногий Ромашка, оказался недружелюбен. Валька превратилась сперва в Валентину, затем в тетю Валю, одну из самых уважаемых персон в зоопарке. Учиться дальше она не пошла, на повышения тоже не соглашалась, но за советом и помощью все — от зеленых практиканток до ветеранов — обращались именно к ней. Поэтому срочный вызов тетю Валю нисколько не удивил.
Зато новый питомец поставил в тупик. Директор вызвал ее к неуправляемому, бешеному козлу. А в клетке оказался полный достоинства зверь. Да, его нужно было помыть и обработать, да, выглядел он худым и дышал с присвистом, но никакой агрессии. Нормально поел, позволил расчесать себя, выстричь колтуны, смазать болячки. И приласкался доверчиво — сунул под мышку лобастую голову, пофырчал: мол, чешите меня за шею. Совсем ручной, приятный на ощупь — словно гладишь весеннюю нагретую солнцем траву. И пахнет цветами.
Директор, услышав отчет тети Вали, изумился до крайности. Не поленился лично дойти до вольера и удостовериться — зверь безвестной породы с аппетитом жует капусту, не выказывая признаков бунта. Чудеса… Впрочем, стоило служителю заглянуть в клетку, чтобы подлить в поилку свежей воды, как миролюбия козла и след простыл. Опытным путем выяснилось, что подпускать к себе близко хулиган соглашался лишь тетю Валю да практикантку Липочку, трепетное создание. На сем и порешили.
Дважды в день тетя Валя навещала подопечного, выгребала подстилку, меняла воду, задавала корм — нахал предпочитал киви, манго и прочие фрукты капусте и корнеплодам, сена не ел, зато обожал свежие булочки. Шерсть свою он умудрялся содержать в чистоте, двигался грациозно, словно паж на королевском пиру, смотрел на людей величаво и чуточку свысока. Рядом с диковинным зверем воздух словно светлел, горести отступали и недуги отходили подальше. Тетя Валя с удивлением поняла, что застарелые боли в суставах вдруг прекратились и зрение стало лучше. И выглядеть стала так, что в трамвае ей не уступали место, а Марьяша из бухгалтерии пригласила на чашку чая и долго допытывалась, что за чудо-косметику приятельница добыла да где купила.
Карантин закончился к декабрю. Козла отправили в павильон для копытных, назвали Снежком, подписали Capra hircus и успокоились. Посетители у клетки толпились с утра до вечера, белый красавчик пришелся им по душе. Лакомств, конфет и всякой дряни в клетку совали столько, что пришлось отгородить зверя стеклом — Снежок не отличался прожорливостью медведя или гиены, но береженого бог бережет. Тетя Валя внимательно ухаживала за подопечным, баловала вкусненьким, чистила шерсть, расчесывала гриву и вплетала в нее ленты. Иногда, зимними ночами, когда сторож Палыч принимал лишнего и храпел на весь парк, удавалось вывести Снежка на прогулку. Полный сил зверь резвился вволю, носился вдоль дорожек, бодал скамейки и столетние стволы лип, но тотчас откликался на зов, подходил к тете Вале, требуя ласки и получая ее. Смотрительница знала, что привязалась к Снежку — сильней, чем следовало привязываться к питомцам зоопарка. Впрочем, козла полюбили многие.