Там пришлось повертеть головой — через этот хлипкий мост шли вперемешку и «Пантеры» и танки из полка «Великой Германии», вокруг оказались чужаки и Поппендик чуть не запаниковал, почувствовав себя потерянным в лесу ребенком. Наконец, увидел знакомые силуэты, причем не там, где думал. Глянул назад — удивился тому, какое там было безобразное месиво из техники, совершенно нет порядка! И несколько новых разрывов, вздувших дымные султаны в этом цыганском таборе, красоты не добавили.
А потом стало некогда рассуждать — приказ на атаку, задержавшийся на несколько часов, наконец прозвучал. Почему-то поехали в обход горящей деревни, как решил для себя фельдфебель — прикрыты подступы минами, которые тут напиханы тысячами, а расчистить некому, все саперы — во рву корячатся.
Провыло над головами — свои самолеты высыпали бомбы в пекло деревни, на бреющем отштурмовали что-то в дыму, тут же танк встряхнуло, словно он был не из стали, а картонный, даже не фанерный. Больно лязгнули зубы. Рев и грохот ударили по ушам, по мозгу, по телу.
Когда немножко пришел в себя и смог слышать, то водитель чуточку свысока пояснил, что именно так выглядит вблизи «Сталинский орган» — свирепая реактивная дрянь, похожая по принципу действия на шестиствольный «Метатель тумана».
Тут в броню что-то врезалось с хрустом и взводный завопил по рации про русские пушки слева на 10 часов. Башку было не высунуть, так хлестало по башне и корпусу, приник к перископу. С трудом в мутном дымном тумане увидел неяркую вспышку и более густой клуб дыма. Глядя на себя чуточку со стороны — (хорошо ли выглядит, мужественно ли?) отбарабанил команду наводчику. Башня легко скользнула, нащупывая прицелом русский «Ратш-бум». Три снаряда беглых вынесли советское орудие. Рядом пыхнул огонь от другого — четкая команда — и взрывы накрыли дымом новую цель. Ничего сложного! Опять тронулись вперед.
Хрустящий удар сбоку, танк аж довернуло градусов на десять. Треск ударов по броне и страшно — вдруг дошло, что это смерть колотится в слой стали. Старательно колотится, упрямо и настырно. Там, снаружи — ревело, рычало и гремело совершенно не по-человечески. И странное сотрясение машины, словно она прожевывает что-то стальное, мнет и рвет саму себя. Не понял, что это, никогда такого не слыхал. А чертов танк, любимая «Пантера», сука последняя — встала мертво и взвывший снизу водитель заорал не своим голосом:
— Фельдвеба! Ленту потеряли!
— Сто чертей в задницу! Ты уверен?
— Точно так! И пару катков — тоже!
Только Поппендик открыл рот, для того, чтобы приказать экипажу покинуть машину для натягивания гусеницы, как дважды танк вздрогнул от ударов. Камарады говорили не раз — если танк встал — то его надо тут же покинуть, сожгут к чертям неподвижную мишень, но приказ, отданный вчера, был недвусмысленным — только вперед, не останавливаясь для помощи другим, а если тебя иммобилизовали — поддерживай подразделение огнем. Понятно даже и остфризу — эти танкисты были с троек и четверок, а у новой «Пантеры» броня куда лучше. В танке остаться безопаснее.