Тогда фельдфебель вовсю потешался над отсталым стариком, но сейчас, сидя в новом танке поневоле чувствовал, словно это не боевая машина, а чужой заброшенный склеп, использованный уже гроб. Не защита, а саркофаг на гусеницах. И это морозцем прохватывало спину, которой и так не очень удобно от того, что спинка кресла была драной и неровной. И странное ощущение чужого недоброго взгляда со стороны.
Остальной экипаж тоже чувствовал себя не лучшим образом, кроме хорохорившегося Гуся.
— Бросьте хмуриться, парни. Нам досталось отличное наследство!
— Чертов дурак — буркнул заряжающий.
— Не надо киснуть! Кресты ждут нас! — продолжил веселиться Гусь.
— Деревянные!
— Тебя, кисломордого, возможно. А я настроен на пару железных!
Поппендик только вздохнул, слушая перебранку экипажа. В начале сражения он и сам был совершенно уверен, что скоро украсит свой китель парой крестов. Сейчас эта картина померкла. И взгляд все время притягивала маленькая дырочка в броне крыши. И казалось, что висок и ухо холодит ветерок, невидимой струйкой текущий в эту самую дырочку.
Командир танковой роты старший лейтенант Бочковский, за глаза прозванный своими бойцами «Кривая нога».
Тишину раннего ясного утра нарушал только жаворонок. Мирно и спокойно было все вокруг, словно бы и нет войны. И это категорически не нравилось, особенно потому, что означало неприятный факт — впереди наших уже немцы раздавили. Бой вдали еще был слышен ночью, когда он привел на эту высоту свою роту — десять новехоньких Т-34, усиленных стрелковой ротой и артиллерийской батареей.
Приказ комбата был ясен — прибыть до двух ночи, оседлать эту продолговатую высоту и воспретить движение неприятеля по шоссе. То, что противник попрет здесь, было понятно — шоссе стратегически важно. Значит, надо «не пущать!»
Оборону развернули на обратном скате высоты, окапывались, налаживали связь и прикинули взаимодействие, посоветовались и решили, где встать батарее и как поддерживать огнем друг друга. Радовало, что под пологим склоном высоты течет речка — переплюйка. Танки ее пройдут вброд без особых проблем, но берега низкие, топкие, скорость придется сбросить, а танк без скорости — хорошая мишень.
Светало. Туманная дымка висела легкой занавесью над землей. И жаворонок заливался самозабвенно. Свежо еще и прохладно, но день будет жарким, как и должно быть в июле.
Бочковский залез на башню своей машины.
— Давай, Петя, помалу вперед! — сказал мехводу. Танк мягко, словно пассажирский поезд, двинулся к гребню, так, чтоб командир мог осмотреться незамеченно с той стороны, высунувшись из-за гребня только до плеч, но чтоб вся долина была видна. Вид открылся идиллический — низина с горушки просматривалась далеко, закрыта легкой кисеей тумана, там где дымка поредела — видны копны сена. Летнее солнце быстро поднималось, разгоняя ночной туман.