— До подметок.
— Да. И здесь либо сидеть, пока не убьют, либо отходить, потому как — скорее всего — убьют. Умный командир это сразу понимает. Опытные зольдаты — и уж тем более офицеры — шестым чувством это ощущают, что за них всерьез взялись. Потому под любым предлогом — но вылезай из — под огня. Иначе — закопают оставшиеся вместо тебя ошметья. Снарядами.
— А шестое чувство как проявляется? — очень серьезно спросил заряжающий.
— У всех по-разному. Отец говорил, только не ржать, прохвосты — что у него крутило живот и затылок леденел.
— Понос — кивнул без смеха очкарик, стремительно чикая загогулины.
— Нет, не понос. Просто крутило — вертело в брюхе. А кого-то наоборот в жар кидает, другой зевать начинает, у того зубы прихватывает, кто ссытся каждые пять минут, словно у него краник сорвало, а кто и да, с поносом. Но чует человек, когда его собираются убить всерьез. По-разному выражается, но чуют люди.
— Ангел — хранитель намекает, что против снарядов не умеет…
— Сказано все точно, только тогда не было «сталинских органов» — добавил Гусь.
— Бывает еще на войне, что просто — не повезло. Удача — ветреная девчонка, не успеешь задрать ей юбку — так убежит, хлестнув тебя подолом по морде — философски заметил очкарик.
— Моему отцу отчекрыжили пальцы на ногах. «Окопная стопа». Но он считал, что ему повезло. А у Гуся старикан тоже считает, что дешево отделался, по сравнении с теми камарадами, которых барабанный огонь перемешал с землей — пожал плечами Поппендик.
— А твой папенька был на фронте? — спросил каким — то вялым и тусклым тоном своего неприятеля водитель.
— Конечно. Пошел добровольцем в первую неделю войны — немного удивленно ответил заряжающий.
— В штабе, само себе разумеется? Или на дальнобойных ворчунах?
— Нет, сначала техником, потом авиатором — не моргнув глазом, ответил очкарик, невозмутимо намазывая себе на подчерствевший кусок хлеба «масло для героев», как иронично назывался в вермахте маргарин.
— Ну, естественно… Не ранен?
— Обгорел один раз — вздохнул заряжающий и неторопливо откусил кусочек хлеба.
— Подбили? — настырно, словно пьяный, продолжил вопрошать Гусь.
— Нет, закоротило новомодное электрическое обогревание летного костюма и шлема. Пока посадил свой «Фоккер» — получил ожоги. А почему тебя это интересует? — внимательно посмотрел на странно ведущего себя водителя сын бонзы.
— Да так… Твой папаша из богатой семьи. Вот и вся удача. А мой старикан — из крестьян. Твой, понятно, идет в привилегированные войска, а мой в пехоту. Твоему обожгло электричеством задницу, а моему оторвало осколком нос и глаз вытек. Вот тебе и вся удача. У кого толще кошелек — тому и Фортуна — зло сказал водитель. И еще больше разозлился, увидев снисходительную тихую улыбку оппонента.