— Вообще-то хорошему знакомому моего отца сделали пластическую операцию при помощи этих новомодных стеблей, лицо восстановили, не красавец получился, но терпимо, лошади не шарахались уже, дамочки от ужаса не писались и дети в обморок не падали — пожал плечами невозмутимый очкарик.
— Представляю, сколько стоила такая операция. Моему пришлось делать несколько раз коррекцию стопы — косточки вылезали из культей, так это стоило всех сбережений. И делал наш сельский коновал, а не столичный пластический хирург — хмуро отозвался Поппендик.
— Ладно, это прошедшие дела. Тебя не удивляет, что это так наш шофер взорвался? Я понимаю, что у него рудименты коммунистической классовой ненависти к богатым и успешным, но национал — социализм такое лечит — светским тоном осведомился заряжающий.
— Ты задаешь вопрос, явно зная на него ответ — вздохнул погрустневший командир танка, вспомнивший беспросветное свое детство, грязь, безработного отца и голод, голод, голод… Хоть и верно — рудименты, да, но не любил Поппендик жирных котов.
— У меня плохое предчувствие, командир. Приказы командования не обсуждают, но я уверен, что произошел сбой. То, что приказом обеспечиваются первитином водители танков мне понятно. Но полагаю, что был расчет на то, что мы проломим оборону русских за три дня. А уже идет пятый.
— И?
— Ты пробовал эти стимуляторы? — внимательно, словно строгий учитель, уставился на начальство очкарик.
— Нет.
— Это очень мощный психостимулятор, командир. Сидеть на психостимуляторе, и не непрямом, как орех кола, а на таком мощном — первое время все хорошо — прекрасно, сила бьет фонтаном, жрать не хочется совершенно, не спишь, и не хочется. Ловкий, быстрый, агрессивный, неутомимый, остальные вокруг — в сравнении как сонные черепахи. Но потом нарастает усталость. Потому что никакие стимуляторы не заменяют сна и отдыха. Ты берешь силу взаймы у организма, как кредит у жадного банкира. Поэтому с третьего дня, а то и раньше ты начинаешь ходить, как под наркозом. Приткнулся к стенке и глаза сами закрылись, но тут же и открылись, а уже кошмар успел просмотреть и весь в поту.
— Ты так говоришь, словно по себе знаешь.
— Знаю. Жрал эту штуку неделю, экзамены надо было сдать экстерном. Сужу и по себе и по другим студиозусам, моим приятелям. Так вот дальше вкус ко всему теряется, нарастает раздражительность и даже соседу по пустякам можно устроить гадость — а все из-за того, то он как бы медленно ответил или долго что-то делал и даже просто потому, что не нравится. Похоже?
Поппендик молча кивнул. Заряжающий грустно улыбнулся и продолжил: