— В гости? — снова удивился Фортенгейм, — странно. А почему вы одна, мисс Вудвилл?
— Я не одна, я с Денизой, — девушка указала на горничную.
— Она не в счет, — махнул он рукой, — вы ведь понимаете это.
— Да почему бы мне не поехать в гости одной? — Рэчел приподняла брови, — что в этом особенного?
— Все. И как ваша мать отпустила вас?
— Моя мать… моя мать, — тут Рэчел отвернулась в сторону, — меня папа отпустил.
— Напрасно, — покачал головой Фортенгейм, — вы далеко направляетесь. Мисс Вудвилл?
— Нет, уже почти приехали. Еще мили две, или три…
— Ясно. Вы и сами не знаете, куда едете.
— Знаю, — Рэчел начала сердиться, — я только не знаю, как далеко ведет эта дорога. Мне нужен Хеттерингтон-холл.
— Две мили, — сообщил ее спутник, — я вас провожу.
— Не надо, — запротестовала девушка.
— Почему? Я уже говорил, что вам не следует путешествовать одной.
— Я не одна.
— Да, это я уже слышал. Вы со своей горничной. Это одно и тоже.
Рэчел сдвинула брови и насупилась. Она даже отвернулась в сторону и ее взгляд упал на Денизу, которая улыбалась и многозначительно ей подмигивала. Это рассердило Рэчел еще больше. Да что она себе воображает, противная девчонка!
— Я доберусь самостоятельно, мистер Фортенгейм, — отрезала она, — и мне совсем не требуется сопровождение.
— Это вы так думаете.
— Да что же это такое! — вскричала Рэчел, — нельзя какие-то четыре мили проехать спокойно! Я уже взрослая, мистер Фортенгейм!
— Да, я вижу, — хмыкнул он, — вам, вероятно, ужасно много лет. Пятнадцать или даже страшно подумать, целых шестнадцать!
— Очень смешно, — прошипела девушка.
— Мисс Вудвилл, перестаньте сердиться. Это вам, конечно, очень идет, но подумайте о своих нервах. Говорят, это вредно.
— Ну и что.
— Может, все-таки скажете, куда вы едете? Я не собираюсь никому говорить об этом. Даю слово.
Рэчел искоса посмотрела на него. Потом уточнила:
— Правда, никому не скажете?
— Честное слово, — важно подтвердил Фортенгейм, пряча улыбку.
Девушка оглянулась на Денизу, решила, что расстояние не настолько мало, чтобы та что-либо услышала и тихо произнесла:
— Я еду к маме. Видите ли, они с папой поругались и разошлись. Понимаю, как это ужасно, но…
— Что же здесь ужасного? — фыркнул Фортенгейм, — ничего особенного. Мои родители тоже иногда ругаются. Правда, они стараются, чтобы никто об этом не догадывался. Но я-то знаю.
Рэчел повеселела. Раз такое в самом деле случается, значит ничего особенного тут нет.
— Я надеюсь, что они помирятся, — продолжала она, — поэтому и еду к маме. Хочу поговорить с ней.
— По моему глубокому убеждению, в такие дела не нужно вмешиваться, — заметил ее спутник, — это не поможет, а только обострит ситуацию.