Айс сделал паузу.
— Это не так просто, принцесса. Если мы предупредим советников, которые на самом деле являются сторонниками Матиаса, Анарки узнают, что мы в поместье МакКинета. Они снова начнут на нас охотиться. Мы медленнее их, путешествуем как люди. Легкая добыча.
Сабэль не хотела рисковать семьями советников, которые пострадают или будут мертвы из-за их молчания, но Айс прав. Помимо Брэма им надо защитить Дневник Апокалипсиса. Если он попадет в руки Матиаса, это будет означать уничтожение магического мира.
— Мы должны предупредить хотя бы Камдена, что Матиас определил его, как цель. Если Матиас собирается убить еще больше советников, Камден является наиболее вероятной мишенью, потому что у него нет наследника, а еще он не делал секрета из того, что презирает ублюдка.
Айс кивнул.
— Согласен. Предупреждай Кэмдена, если возможно, заручись его поддержкой. Пока болен Брэм, он — наш лучший помощник в том, что касается политики Совета и тех, кому можно доверять.
— Действительно.
Сабэль встала со своего места
Нахмурившись, Айс схватил ее за запястье и остановил.
— Это может подождать до утра, когда ты отдохнешь и почувствуешь себя более готовой к тому, чтобы снова войти в главный дом.
Идея была заманчивой — отложить все до завтра. Но Матиас и Анарки быстры и безжалостны. Она не хотела, чтобы кровь Хелмсли Кэмдена была на ее руках.
— Нет, не может.
Когда они снова вошли в поместье, уже стемнело и похолодало. Айс смотрел на поле боя новыми глазами. Хаос и разруха? Скорее, попытки Анарки найти зеркало советника. Вполне логично, что Матиас хотел захватить важное, тайное средство связи между оставшимися шестью лидерами магического мира.
Айс слышал за спиной нерешительные шаги Сабэль, чувствовал ее страх. Ему потребовалось много сил, чтобы не обернуться, успокоить ее и отправить обратно. Он не хотел выпускать ее из виду… на всякий случай. И, вероятно, ей повезет больше в поисках и использовании волшебного зеркала, поскольку Сабэль знала, какой предмет искала. Айс знал только, что тот будет маленьким.
В комнатах на первом этаже не было ничего, кроме суровых напоминаний о насилии, которые заставляли кипеть его кровь. Ему не хотелось думать о том, что вынесли эти человеческие женщины в руках Матиаса. Это только заставило его представить страдания сестры, которую настигла та же судьба, прежде чем ее жизнь жестоко оборвалась. И это наполнило его гневом, настолько ошеломляющим, что он едва мог контролировать свое яростное стремление к мести. Этим он и заработал себе репутацию безумца, которую не хотел показывать Сабэль.